Авторская маска в русской прозе 1760 - 1830-х гг.

• Автор: Осьмухина, Ольга Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Саранск
• Количество страниц: 495 с.

Введение
Глава 1.

Содержание работы

аспекты изучения

эпоху
в прозе

Историко- и теоретико-литературные феномена авторской маски

Феномен маски: сущность, многообразие смыслов и трактовок Авторская маска в процессе становления авторского сознания и формирования института авторства Глава 2. Генезис и формирование традиции авторской маски в литературе русского средневековья
Зарождение явления авторской маски в «Молении» Даниила Заточника» и «Хожении за три моря» Афанасия Никитина Авторская маска как прием эпистолографии Ивана Г розного и Андрея Курбского
Своеобразие функционирования авторской маски в «Житии» протопопа Аввакума Г лава 3. Маска как форма авторской репрезентации в становления писательского сознания 1760-1790-х гг. Аутентичность / условность авторского облика М.Д. Чулкова
Игровое соотношение автор - нарратор — герой в прозе Д.И. Фонвизина и Н.М. Карамзина Своеобразие авторских масок в прозе И.А. Крылова Образ фиктивного автора-нарратора в русской прозе первой трети XIX столетия
Авторская маска в «Повестях Белкина» A.C. Пушкина: генетические корни, специфика функционирования Специфика авторских масок В.Ф. Одоевского («Пёстрые сказки») и Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки»): созвучия и расхождения в несостоявшейся «Тройчатке» Преломление традиции авторской маски в отечественной прозе середины 1830-х гг.
Заключение
Список использованных источников
Приложение 1. Специфика использования авторской маски в учительских текстах протопопа Аввакума
Приложение 2. Авторская маска в письмах Петра I князю-кесарю Ф.Ю. Ромодановскому
Приложение 3. Судьбы авторской маски в отечественной прозе XX столетия
1.1.
1.2.
2.1.
2.2.
2.3.
3.1.
3.2.
3.3. Глава 4.
4.1.
4.2.
4.3.

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. становится очевидно существование определенных традиций, прослеживающихся от истоков становления русской литературы до дня сегодняшнего, прежде всего традиции авторской маски. Пристальное изучение генезиса авторской маски, этапов становления и развития, с одной стороны, раздвигает горизонты феномена автора, а с другой - позволяет исследовать арсенал приемов, которым располагает рефлектирующий автор, арсенал, нацеленный на него самого.
Актуальность темы исследования обусловливается как теоретическими, так и практическими причинами. В настоящее время в отечественной гуманитаристике наблюдается заметный интерес к феномену маски в целом, а в современном литературоведении, в частности, - к явлению литературной маски, необходимости его четкого терминологического определения. Об этом свидетельствует проведение многочисленных конференций, так или иначе затрагивающих теоретические аспекты проблемы автоинтерпретации и саморепрезентации [см.: 259; 260], симпозиумов1 и появление большого числа публикаций, в том числе тематических сборников, в которых исследуется круг вопросов2 [76; 77; 78; 274], так или иначе связанных с дискуссионной проблематикой авторства, авторского сознания, авторской идентичности. Решение проблемы авторской маски позволяет по-новому увидеть и представить специфику эволюции авторского сознания, проблем авторства и всего комплекса вопросов, связанных с развитием авторского сознания на фоне истории русской литературы. Подобный теоретический и историко-литературный интерес к явлению, считавшемуся ранее всего лишь одним из приемов постмодернистской поэтики, должен иметь под собой
1 Наиболее показателен цикл семинаров «Литературный XX век», в рамках которого проблеме соотношения «лица» и «маски», «автора» и способов его репрезентации было уделено особое внимание на семинаре «Писатель в маске. Формы репрезентации в литературе XX века» (СПб., 14-16 мая 2007 г.).
2 Так, в 2006 г. издательством «Академический проект» опубликована антология «Семиотика и Авангард», снабженная обширным предисловием Ю.С. Степанова, в котором автор, в частности, касается литературной ипостаси проблемы маски [см.: 485, с.5-32].

серьезное основание, которое до сих пор никем не было выявлено, и с неизбежностью должен привести к пересмотру места и функций маски в повествовательной структуре художественного текста, а также, как следствие - и к иному определению самого понятия авторской маски.
Интерес к авторской маске исследователей самых различных специальностей - от литературоведов и лингвистов до философов и культурологов - в последние десятилетия, как правило, замыкается литературным полем постмодернизма, что весьма ограничивает теоретические и историко-литературные интерпретации этого феномена. До сих пор большинство пишущих о ней не учитывало возможность выхода за пределы постмодернистского круга авторов и проблем постмодернистской литературы. Между тем, феномен авторской маски имеет глубокие историко-литературные корни, в том числе в русской словесности, однако, в отечественной филологии не предпринималась попытка его сквозного, диахронного анализа3. Очевидно, что лишь полномасштабный сопоставительный анализ функций авторской маски в различные периоды литературного развития может дать реальное научное представление о ее природе.
Общеизвестно, что изучение литературы предполагает не только детальное осмысление отдельных ее феноменов, осмысление ее на основе литературных кодов, смысловых оппозиций и категорий, но и исследование сквозь призму идентичности. Как справедливо указывает JI.A. Софронова, «текст находится в динамических отношениях с автором и читателем, в них вмешивается и литературный герой. В этих разнонаправленных связях решается вопрос об идентичности автора и героя, героя и читателя, автора и читателя» [479, с. 19]. Создатель художественного текста, творящий собственную реальность, постоянно идентифицирует мир в его различных
3 Определенным шагом в этом направлении явилась наши монографии, см.: Осьмухина 0.10. Авторская маска в русской прозе XIII - первой трети XIX в. (генезис, становление традиции, специфика функционирования): моногр.; науч. ред. O.E. Осовский. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2008. - 188 с.; Осьмухина О.Ю. Русская литература сквозь призму идентичности: маска как форма авторской репрезентации в прозе XX столетия / моногр.; научн. ред O.E. Осовский. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2009.-286 с.

первого лица к третьему и наоборот, а также изменение тона повествователя (семантическое отождествление грамматического лица, взаимозаменяемость местоимений «я»/«он»» в автореференциальном значении); игровые контаминации с «чужим словом», включенным в рамки собственноавторского повествования, ведущие к сосуществованию нескольких точек зрения на событие или героя, что придает повествованию стереоскопичность и порождает игровую двусмысленность авторской позиции; автопародирование на уровне интонации, «выворачивания» собственных сюжетов, комического искажения «своего» языка при несоответствии средств описания предмету описания; скрытые автоаллюзии, функциональные автореминисценции.
5. На раннем этапе, задолго до выделения собственно авторской, писательской позиции, авторская маска как своеобразный стилистический, повествовательный прием функционирует в рамках смеховой традиции «антиповедения» (Б.А. Успенский) русского средневекового автора, чей образ посредством сознательного балагурства и притворства, отождествления себя, собственного стиля со скоморошеством, «овнешняется», «карнавализуется», обретает отчетливо выраженную игровую коннотацию («Моление Даниила Заточника», «Послание Полубенскому», «Послание Василию Грязному» Ивана Грозного), а также в пограничных в жанровом отношении текстах, в которых разрушаются традиционные жанровые и стилистические каноны, проступает субъективноличностное начало и намечается тенденция к саморефлексии («Хожение за три моря» Афанасия Никитина, переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским).
6. Складывающаяся традиция использования авторской маски находит свое продолжение в XVII в. в творчестве протопопа Аввакума, авторскую позицию которого отличает синтез игрового и рефлективного начала. «Житие» Аввакума отмечено присутствием новых средств, при помощи