Сакральные архаические жанры и их актуализация в рассказах Е.И. Замятина 1910-х гг.

• Автор: Третьяков, Артем Вячеславович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 201 с.

Оглавление
Введение

1. Новеллистика Е. Замятина в аспекте жанрового синтеза (Постановка проблемы)

2. Рефлексия идей художественного синтеза в начале XX века

3. Теоретические основы исследования

Глава I

Жанровая «память» христианского видения

в рассказах Е.И. Замятина 1910-х гг

§ I. Модель жанра христианского видения

§ II. Жанровые трансформации видения в русской литературе

§ III. Актуализация жанровой «памяти» христианского видения в новеллистике Е.И. Замятина
1. «Сказки» (1914-1920) Е. Замятина
1.1. Рассказ-притча «Херувимы» (1917)
1.2. Рассказ-притча «Дьячок» (1915)
2. Видение как «вставной» жанр в новеллистике Е. Замятина
3. Анекдот и христианское видение: «Сподручница грешных» (1918)
4. Авторский солярный миф, антиутопия и христианское наваждение:
«О том, как исцелен был инок Еразм» (1920)
Выводы
Глава II
Жанровая «память» древнерусского жития
в рассказах Е.И. Замятина 1910-х гг
§ I. Модель жанра древнерусского жития
§ II. Жанровые трансформации жития в русской литературе
§ III. Актуализация жанровой «памяти» древнерусского жития в новеллистике Е.И. Замятина
1. Народная баллада и житие-биос в рассказе «Чрево» (1913)
2. Житие, легенда об исчезнувшем граде и христианское чудо:
«Знамение» (1918)
3. Патериковая новелла, анекдот и житие-мартирий:
«Сподручница грешных» (1918)
Выводы
Заключение
Библиография
Введение
1. Новеллистика Е. Замятина в аспекте жанрового синтеза (Постановка проблемы).
Несмотря на внимание исследователей и большую степень изученности творчества Е.И. Замятина 1910-х гг., отечественное и зарубежное литературоведение до сих пор не имеет целостного представления о жанровом репертуаре и специфике литературных экспериментов писателя в области жанрового синтеза. В частности, недостаточно изучена проблема диалога Е. Замятина с сакральными жанрами библейской и древнерусской словесности. Открытым также остается вопрос о значимости этих поисков Замятина для историко-литературного процесса 1910-х гг. и дальнейшего развития русской литературы. Мировоззрение Замятина формировалось в крайне непростой и важный период жизни русского общества и представляет собой сложное и неустойчивое единство концепции перманентной революции и гуманизма, идей эстетического бунтарства и стремления сохранить национально-культурные традиции.
Для творческой манеры Е. Замятина характерно активное экспериментирование в области жанра. В 1910-е годы писатель осваивает поэтику жанрового синтеза: в своих произведениях он объединяет такие жанры, как фельетон, повесть, литературная баллада, анекдот, исторические мемуары и др. Важная составляющая экспериментов писателя - поиск путей художественного синтеза жанров светских и сакрально-архаических1. В 1910-е гг. наиболее активно и плодотворно подобные опыты Замятин проводит на материале современного ему рассказа.
1 Определяя смысловые границы понятия «сакральный текст», Н.И. Коновалова говорит о возможности «рассматривать сакральный текст в качестве компонента традиционной духовной культуры народа и источника этнокультурной информации. [Однако] в соответствии с традиционным - узким - пониманием сакрального, сакральными текстами считались только такие, которые получили статус священных в какой-либо конфессии или религиозно-мистическом учении. Они противопоставлялись всем остальным текстам, считавшимся профанными, мирскими, обыденными» (Коновалова Н. И, Сакральный текст как лингвокультурный феномен / Урал. гос. псд. ун-т. Екатеринбург, 2007. С. 25). Говоря об архаикорелигиозной словесности, мы опираемся на «традиционную, узкую» трактовку понятия «сакральный текст», разграничивая такую литературу на каноническую и неканоническую. Здесь и далее в цитатах, кроме особо оговариваемых случаев, курсив мой - А.В.Т.

На базе того или иного светского жанра у писателя появляются произведения, объединяющие в себе целую гроздь самых разных жанровых образований. Так, например, в повестях 1910-х гг. Замятин актуализирует библейскую притчу, житие, народный заговор на покаяние («Уездное», 1912), топонимическое предание, христианское наваждение и религиозносоциальную утопию («Алатырь», 1914), библейский апокриф, романтическую балладу и социальную утопию («Север», 1918). В новеллистике писатель обращается к таким светским жанрам, как исторические мемуары: «Три дня» (1912), анекдот: произведения из сборника «Сказки» (1914-1920), «Непутевый» (1913), «Надежное место» (1918), «Сподручница грешных» (1918), фельетон: «Сказки», «Непутевый»,
«Старшина» (1914-15), «Правда истинная» (1917), «Тулумбас» (1920), романтическая баллада: «Африка» (1916); литературная притча: «Сказки»; эпистолярный жанр: «Правда истинная», «Тулумбас» и лирический рассказ-миниатюра: «Верешки» (1918), «Глаза» (1918), «Дракон» (1918),
«Австралиец» (1918). Принципиально значима для Замятина проблема синтеза современной литературы с сакральными архаическими жанрами.
Объект исследования - рассказы Е. Замятина, в которых писатель осовременивает жанры библейской и древнерусской литературы. В новеллистике 1910-х гг. писатель обращается к топонимическому преданию старообрядцев: «Знамение» (1918); христианскому видению: «Дьячок» (1915), «Ангел Дормидон» (1916), «Херувимы» (1917), «Сподручница» (1918); и молитве: «Чрево» (1913), «Еразм»; к древнерусскому патериковому наваждению: «Дьячок», «О том, как исцелен был инок Еразм» (1920); к библейской притче: «Глаза» (1918) и библейскому мифу в целом: «Четверг», «Ловец человеков» (1917-18) и др.; к древнерусскому житию: «Чрево», «Сподручница грешных», «Знамение», «О святом грехе Зеницы-девы слово похвальное» (1917), «Еразм»; к акафисту: «О святом грехе Зеницы-девы»; а также к христианской проповеди: «Ловец человеков» (1918), «Арапы» (1920), «Тулумбас» (1920). Наиболее активно Е. Замятин обращается к

равен продолжительному времени в мире «дольнем» - и наоборот: «Захария, увидев [Ангела], смутился, и страх напал на него. Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн... Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме... и они поняли, что он видел видение» (Лк. 1:11-22); «И возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени» (Лк. 4:5)86. Откровение трансцендентно, оно стоит за гранью человеческого познания, поэтому фабула видения чаще лаконична, объем текста минимален, а использование видений как вставных жанров наиболее характерно для библейского литературного канона и его последующих рецепций. Противоположный тому пример - развернутые, экстенсивные жанры (Книги пророков Иезекииля, Даниила, Откровение), близкие видениям-хождениям.
Соотношение «дольнего» - «горнего» определяет и специфику художественного пространства видения: его топосы выполняют
медиативную функцию. Образ пустыни связан с Ветхозаветной темой Исхода ради земли обетованной (Исх.: 13:20; Вт. 1:19; Числ. 3:14; 9:1) и наказания за нарушение человеком союза, который заключил с ним Бог (Лев. 26:18-20)87. Пустыня воплощает в себе тленность всего земного перед божественным, которая выражается в мотиве иссушения и увядания (Ис. 33:9; Ис. 34:4). Прежде всего Пустыня - это неестественная среда обитания для человека. В открытом, почти ничем не заполненном пространстве, постоянно угрожающем гибелью, человек неизбежно встает лицом к лицу перед вечностью - все это самые «благоприятные условия» для контакта визионера с потусторонним миром. В пустыне Яхве призывает к себе Моисея, (Исх. 3:4-5; Лев. 1-7), избирает свой народ (Вт. 32:10-12). Страдание плоти человека, пребывающего в пустыне неразрывно связано с испытанием его духа и
86 См. этот метакультурный феномен в памятниках мировой и отечественной литературы: Коран, Сура 2 Корова (261); «Иллиада», 1, 195-224; Данте «Божественная комедия», Рай, XXXIII, 91-95; Мельников-Печерский П.И. Бабушкины россказни : повести и рассказы. М., 1989. С. 290-291. Опираясь на работу Карла Дюпреля «Философия мистики» (1895), об особой скорости, «мгновенном времени» сновидения говорит П. Флоренский (Флоренский П. А. Иконостас. М., 2005. С. 5-6). Н. Криничная также отмечает: «Возвратившийся ’’оттуда”
С. 814).
87 См. также: Земля. Пустыня // Большой библейский словарь. С. 495-497, 1066.