Автор и герой в прозе В.С. Маканина 1990-2000-х годов

• Автор: Вершинина, Марина Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 180 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

I Глава. Поиск героя нового времени в прозе B.C. Маканина 1990-х годов

§1. Автор и персонажи «абсурдного мира» в цикле рассказов «Сюр в Пролетарском районе»
§2. «Автор и формы его выраженности» в эссе В. Маканина: «Сюжет усреднения», «Квази»

II Глава. Система персонажей и авторская позиция в рассказе «Кавказский пленный»

§1. «Диалогические отношения» персонажей рассказа с героями русской

классики

§2. «Персонажи и их ценностные ориентации» в рассказе «Кавказский

пленный»

Ш Глава. «Незнакомые знакомцы» в повестях 2000-х годов

§1. Автор и «маска автора» в повести «Удавшийся рассказ о
любви»
§2. Система персонажей в интертекстуальном «поле» повести «Буква

IV Глава. Герой и антигерой в романах В. Маканина 2000-х
годов
§1. Образ главного героя и способы его создания в романе
«Испуг»
§2. Место и роль антигероя в романе «Асан»
Заключение
Использованная литература

Введение
Актуальность исследования обусловлена тем, что в современной русской литературе Владимир Семенович Маканин приобрел особый статус: он один из немногих писателей, кому удалось «своим творчеством <...> склеить позвонки двух столетий, более того — двух контрастных эпох российского бытия» [Амусин, 2007: 192]. С публикации первого романа В. Маканина «Прямая линия» (1965) и до настоящего времени его проза, отмеченная Букеровской премией (1993), Пушкинской премией фонда А. Тепфера (Германия, 1998), Государственной премией Российской Федерации по литературе (1999), премией «Пенне» (Италия, 2000), премией «Большая книга» (за роман «Асан», 2008), неизменно привлекает внимание читателей и исследователей. Различные аспекты творчества B.C. Маканина неоднократно становились объектом пристального изучения. В 1960-1980-е годы прозу художника анализировали JI.A. Аннинский, В.Г. Бондаренко, А.Г. Бочаров, В.И. Гусев, И.А. Дедков, Н.Б. Иванова, А.М. Марченко, И.Б. Роднянская, Л.Г. Якименко и другие. В 1990-2000-е круг этих исследователей пополнили В.В. Агеносов, A.A. Генис, А.П. Герасименко, Г.Г. Исаев, Ю.Н. Караулов, А.Н. Латынина, М. Левина-Паркер, Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, В.В. Лосев, A.C. Немзер, В.Е. Пустовая, М.С. Ремизова, В.Д. Серафимова и др.; авторы кандидатских и докторских диссертационных исследований: Н.С. Балаценко, Е.Г. Бегалиева, Е.В. Дмитриченко, A.C. Ефременков, В.В. Иванцов, A.B. Иванова, С.В. Каширина, Т.Ю. Климова, Т.Г. Кучина, С.Ю. Мотыгин, Т.Н. Маркова, Е.В. Паниткова, Т.А. Смирнова, Т.Н. Чурляева, О.Н. Шевцова, А. Хачатурян и др.), посвященных рассмотрению философско-мировоззренческих основ эстетики Маканина и художественного своеобразия его прозы. В 2000-е годы были защищены кандидатские диссертации, в которых затрагиваются некоторые аспекты, связанные с проблемой «автора» в творчестве B.C. Маканина. В диссертации Кравченковой Е.А. «Художественный мир B.C. Маканина: концепции и

интерпретации» ставится вопрос о разграничении понятий «автор» и «герой» в творчестве писателя 1980-1990-х гг. Эту «границу» прослеживает в своем диссертационном исследовании «Поэтика романа В. Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени»: проблема героя» К.О. Шилина, по мнению которой, «герой» у Маканина тот, кто «имеет смысловой стержень -характер». Указанная проблема возникает и в диссертации В.В. Иванцова «Пространственно-временная организация художественного мира B.C. Маканина», где способы создания литературных образов изучаются с учетом хронотопических параметров прозы писателя. Однако вопрос о динамике взаимодействия автора и героя в творчестве B.C. Маканина 1990-2000-х годов до сих пор не был предметом самостоятельного научного изучения. Между тем его проза, генетически связанная с русской реалистической литературой, но вбирающая в себя отдельные приемы постмодернизма, доказывает, что и в новом тысячелетии именно диалог автора и героя составляет «первичную реальность» художественного творчества.
На рубеже XX-XXI веков категория «автор» вызывает пристальное внимание литературоведов, что связано с отменой «идеологического кода», с применением которого не одно десятилетие изучалась отечественная литература. Эта отмена позволила «снять» ряд противоречий между взглядами М.М. Бахтина и В.В. Виноградова на проблему автора и при анализе произведений современной русской прозы «практически применить <...> единый бахтинско-виноградовский принцип». Данный подход продуктивен и при рассмотрении произведений B.C. Маканина 1990-2000-х годов, где автора характеризует «принципиальное двуединство» - это «внутри» и «вне-текстовая находимость» (А. Большакова). Что способствует установленшо «диалогических отношений» между автором и героем. Стоит отметить, что постмодернистская критика «не признает такой «эфемерности» как «автор» (А. Зверев) и ставит под сомнение представление о герое, названном М.М. Бахтиным «носителем основного события»: литературный

«выравнивания» общества автор-повествователь всерьез задумывается над будущим «своей» четверки. Поэтому в рассказе возникают не только сами «неуловимые», но и явно «просвечивает» музыкальная тема фильма: «Громыхает гражданская война / От темна и до темна <...> // Если снова над миром грянет гром / Небо вспыхнет огнем / Вы нам только шепните / Мы на помощь придем» (стихи Р. Рождественского, музыка Бориса Мокроусова).
В 1990-е, когда тень Гражданской войны вновь замаячила на горизонте, «второй раз нам не выдержать», - предупреждает Маканин. «Моделирование» ситуации возможного, но нежелательного «возвращения» усиливает антиутопические настроения его рассказа: молодым только кажется, что они - самые модные и «продвинутые», но «все это уже было», настаивает художник, и не надо спешить размывать границы между добром и злом: «определений добра и зла, как и способов размежевания ... было, надо думать, бесчисленное множество: как, скажем, лабиринт у этого умного юноши...» (IV, 152). Можно, по мысли автора, до бесконечности продолжать этот синонимический ряд: добро и зло - «лабиринт», «пружины в старом кресле», «шахматная доска с фигурами», но суть от этого не меняется: «есть ли что-нибудь прекрасное, чем искание собственных добродетелей?» [Ницше, 1990, Т.2: 215]. «Вечное и неслышное сражение. Борьба идет, а мы не ощущаем и не чувствуем, какое великолепие!» (IV, 153); «шахматная доска с фигурами давно расставлена, партия идет который век, а мы ее почти не видим» (IV, 153), - напоминает B.C. Маканин. Поэтому в рассказе «Там была пара», автор-повествователь, словно строчки из молитвы, повторяет «столь кружным путем пришедшие слова. Благоденствие нечестивцев и испытание праведных - но почему? почему?» (IV, 152). Верх берет не Ницше с его «вечными событиями», а обращение к Богу, с идеей которого связана любовь к ближнему, побеждающая все распри мира: «Господь Бог всемогущ и всеведущ. Так как Ему известны все самые тайные намерения всех людей, то от него не могут укрыться коварные замыслы самонадеянных нечестивцев