Поэтика трагического в прозе И.С. Шмелёва 1920-х - 1930-х годов

• Автор: Норина, Наталья Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Соликамск
• Количество страниц: 213 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. Теоретические основы трагического
1.1 .Философско-эстетическое осмысление трагического
I,2. Концепция трагического в отечественном литературоведении
Выводы по первой главе
ГЛАВА П. Трагическое состояние мира в «эпопее» И. С. Шмелёва «Солнце мёртвых»
II.1. Онтологичность символики образной системы
II. 1.1. Трагическая модель мира
П. 1.2. «Герои» нового времени
II. 1.3. Трагический театр нового времени
II. 1.4. Знаки жизни
Н.2. Эйдетические репрезентации концепта "солнце"
11.3. Особенности повествования в «Солнце мертвых»
Выводы по второй главе
ГЛАВА НЕ Человек в трагическом мире рассказов И. С. Шмелёва
1920-х- 1930-х годов
III. 1. Трагедия «бывшего» человека в рассказе «На пеньках»
Ш.2. Трагедия праведницы в рассказе «Про одну старуху»
111.3. Библейская образность как способ воплощения трагического в
рассказах «Крымского цикла»
Выводы по третьей главе
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Трагический пафос - неотъемлемая черта биографии и творчества Ивана Сергеевича Шмелёва (1873-1950), одного из самых ярких представителей литературы русского зарубежья, отразившего в своем сознании сложности и противоречия трагической эпохи начала XX века. В конце 1920 года единственный сын писателя Сергей, офицер Белой армии, был расстрелян в Феодосии во время «красного террора». Сам писатель чуть не погиб во время крымского голода. «Подавленный кошмаром советчины, умиранием старой России в оцепенении голода, поэт-художник переживал в душе неведомо откуда свалившийся эсхатологический кошмар» и писал свою «самую страшную» (А. Амфитеатров) книгу «Солнце мёртвых» (Париж, 1926)1. Повесть перевели на двенадцать языков, а её автор был выдвинут на Нобелевскую премию. «Солнце мёртвых» появилось в Америке, Англии, Франции и других странах. В Лейденском и Амстердамском университетах творчество И. С. Шмелёва было включено в программу русской литературы известным профессором-славистом Николаем Ван Вийком. И. А. Ильин включил творчество И. С. Шмелёва в курс лекций по русской литературе в Берлинском университете (1932).
Актуальность диссертационного исследования обусловлена тем, что, несмотря на достаточно обширное количество работ об И. С. Шмелёве, категория трагического в его творчестве до сих пор не являлась предметом специального изучения.
Настоящая диссертация посвящена исследованию эмигрантской прозы И. С. Шмелёва 1920-х-1930-х годов, в которой трагическое имеет большую идейно-художественную значимость и является важнейшим эстетическим принципом реалистического воссоздания действительности.
1 Карташев А. В. Религиозный путь И. С. Шмелёва // Памяти Ивана Сергеевича Шмелёва / Сборник под ред. Вл. А. Маевского. - München, 1956. - С. 69.
Писатель, осмысливая трагические противоречия современной ему катастрофической эпохи, стремится средствами и силою своего таланта художественно раскрыть их онтологические, социально-исторические, экзистенциальные истоки. Проза 1920-х - 1930-х годов («Солнце мёртвых», рассказы) остаётся недостаточно изученной ещё и потому, что большинство исследователей ограничивается лишь отдельными аспектами её поэтики, не стремясь к системному видению (не сопрягая в единый идейно-стилевой комплекс «Солнце мёртвых» и примыкающие к нему, продолжающие его рассказы).
Степень научной разработанности проблемы.
Оценки творчества И. С. Шмелёва периода создания им «Солнца мёртвых» неоднозначны. По мнению советской критики, большевистско-октябрьская революция политически ослепила Шмелёва, окончательно убив в нём художника: «вопли гражданина стали заглушать мечты и воздыхания поэта», «к тому же, вообще, по её мнению, малоодаренного и незначительного»1. О. Михайлов в своей работе «Страницы русского реализма» вышел за рамки научной этики, назвав «Солнце мёртвых» пасквилем на Октябрьский переворот.
По словам Н. Федорова, «недалеко отошла от советской критики и эмигрантская критика»: отодвигая И. С. Шмелёва за грани истинного искусства, Ив. Тхоржевский, к примеру, «превращает его, по существу, в политического памфлетиста (в беллетристической форме) консервативнореакционного направления, - что в корне неверно», ибо, как пишет далее автор, «Шмелёв тосковал и скорбел не о свергнутом политическо-государственном строе, а об уничтоженном большевиками укладе жизни, основанном на религии, морали и национальном чувстве». Поэтому-то «так палящ и горяч гнев Шмелёва», а «нервный подъем приобрел черты пламенного обличительного пафоса, с оттенком тона и настроения наших
1 Федоров Н. Судьба Шмелёва // Памяти Ивана Сергеевича Шмелёва / Сборник под ред. Вл. А. Маевского. - München, 1956.-С. 121.

приятия неизбежного (судьбы), а свобода выбора своего личного
отношения к неизбежной судьбе1. Если граница личного самоопределения
оказывается шире своей внешней заданности, это ведёт к преступлению
(переступанню границы, выходу за предел, положенный миропорядком) и
делает героя «неизбежно виновным» (Шеллинг) перед лицом миропорядка.
Трагическая вина состоит не в самом деянии, субъективно оправданном, а

в его личностности, в неутолимой жажде остаться самим собой'. Поэтому «для подлинно трагического действия необходимо, чтобы уже пробудился к жизни принцип индивидуальной свободы и самостоятельности или же по крайней мере принцип самоопределения», предполагающий свободу выбора, поскольку в трагедии определение (выбор) героем самого себя -основополагающий момент’. Отсюда возможность основного вопроса всякой настоящей трагедии: «Быть или не быть?». С трагической точки зрения, «не быть» означает «погибнуть, заявляя свою свободную волю», «чтобы самой утратой своей свободы доказать именно эту свободу»4. Таковы, например, Анна Каренина в одноименном романе Л. Толстого, Катерина в «Грозе» Н. Островского, по собственному произволу совершающие гибельный выбор.
В мире трагической художественности «человеку поистине надлежит страшиться... не внешней подавляющей его мощи, а нравственной силы», того, что принадлежит к сфере его собственного бытия. Инфраличное, оставаясь внешней заданностыо, в то же время обнаруживает себя как бы внутри личности, составляя ее «категорический императив», в результате чего принадлежит и миропорядку, и самой личности одновременно5.
Характерной чертой трагической художественности является принципиальное одиночество героя. Инфраличное, будучи «присвоено»
1 Тюпа В. И. Художественность литературного произведения: Вопросы типологии. - Там же. - С. 123.
2 Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройтман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. - Там же. - С. 62.
3 Тюпа В. И. Художественность литературного произведения: Вопросы типологии. - Там же. - С. 125.
4 Там же. С. 125.
5 Там же. С. 126.