Генезис и эволюция русской октавы

• Автор: Белоусова, Анастасия Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 198 с.

Оглавление
Введение

Глава 1. Европейская октава: история и семантика

1.1. Введение

1.2. Из истории европейской октавы

1.2.1. Pater semper incertus: происхождение октавы

1.2.2. Октава Боккаччо

1.2.3. Октава жанра кантаре

1.2.4. Октава Кваттроченто

1.2.5. Октава Чинквеченто

1.2.6. Октава Сейченто: Тассони и рождение ирои-комики

1.2.7. Октава в Испании и Португалии
1.2.8. Октава в Англии и Германии
1.3. Фигура повествователя, металитературность и интертекстуальность
1.3.1. Отношение «рассказчик — читатель» от кантаре до Ариосто
1.3.2. Формы присутствия повествователя в итальянской октаве
1.3.3. Формы присутствия повествователя в английской октаве
1.4. Выводы
Глава 2. Эволюция русской октавы
2.1. Введение
2.2. Начальная история октавы в России и октава Пушкина
2.3. Русская октава после Пушкина: жанровые тенденции
2.4. Пушкинский интсртекст в русской октаве
2.5. Октава Лермонтова: «Аул Бастунджи»
2.6. Поэма Тургенева «Андрей» и пушкинская традиция
2.7. «Домик в Свердловске» Николая Панова
2.8. Дериваты октавы
2.9. Выводы
Глава 3. Ритмико-синтаксическое устройство октавы
3.1. Введение
3.2. Метр и синтаксис в русской октаве
3.3. Ритмико-синтаксическая организация октавы в сравнительном аспекте
3.4. Особенности рифмы в октаве
3.5. Выводы
Заключение
Библиография
Приложение. Семантические лейтмотивы европейской октавы

Введение
Настоящее диссертационное исследование посвящено русской октаве, ее происхождению, истории, структурным особенностям и семантике. В русскую поэзию октаву ввел еще Феофан Прокопович [Smith 1977: 105], но ее оригинальную историю принято отсчитывать с пушкинского «Домика в Коломне». Благодаря Пушкину октава стала чрезвычайно популярна в русской поэзии, к ней обращались Лермонтов, Фет, Тургенев, Григорьев,
А. К. Толстой, Федор Сологуб и многие другие поэты. Постепенно на русской почве сложилась внушительная традиция стихотворных повестей в октавах, традиция, которая до сих пор не получила должного описания. Ее комплексное изучение и является главной целью диссертации. Особое внимание при этом уделяется происхождению строфы и отношениям между русской октавой и ее европейскими аналогами (в первую очередь, итальянским и английским вариантами строфы), а также широкому литературному контексту этих отношений. Октава заимствуется из европейской литературы и с самого начала несет на себе отпечаток иноязычных литературных традиций. В этом отношении октаву можно сравнить с сонетом с его внушительной европейской биографией, но если история сонета известна у нас довольно хорошо (о европейском и русском сонете писали Ю. Н. Тынянов, Л. П. Гроссман, Б. В. Томагаевский, Е. Г. Эткинд, Ю. М. Лотман, М. Л. Гаспаров,
О. И. Федотов, Ю. Б. Орлицкий, С. И. Кормилов и др.), с октавой дело обстоит иначе. Если не считать нескольких работ, содержащих лишь самый общий очерк европейской истории этой строфы (см., например, [Меднис 1969]), мы не имеем исследований на эту тему. А между тем, изучение заимствованных литературных форм невозможно без представления об их происхождении и истории, ведь элементы традиции не только в значительной степени «задают» облик национального варианта, но и могут постоянно актуализироваться на разных этапах истории формы. С этим аспектом темы связана теоретическая проблематика диссертации: помимо истории октавы в России, речь идет о таких фундаментальных вопросах, как соотношение формы и содержания в

художественном произведении, генезис поэтической формы, проблемы жанра и поэтического языка (язык, ритм, стих в их стилевом значении).
Поставленная цель определяет конкретные задачи работы:
• дать очерк истории европейской октавы;
• описать основные семантические и стилистические
элементы, характерные для этой строфы в европейских литературах;
• описать процесс проникновения октавы в русскую
поэзию, дать характеристику пушкинской октаве;
• выявить комплекс семантических лейтмотивов,
сформировавшийся в русской октаве, описать его эволюцию;
• описать историю русской октавы и охарактеризовать
произведения в октавах с жанровой и стилистической точки зрения;
• описать ритмико-синтаксическую структуру октавы у
разных поэтов и охарактеризовать принципы повествования в октавах;
• провести сравнительный анализ ритмикосинтаксической организации русской октавы и ее иноязычных аналогов;
• дать общую характеристику русской октавы в контексте европейской традиции.
Большое внимание в исследовании уделено семантическим лейтмотивам, характерным для октавы. Мы заимствуем трактовку понятия «семантический лейтмотив» у М. И. Шапира, который в своей основополагающей статье [Шапир 2003/2005] выделяет семантические лейтмотивы ирои-комической октавы на материале произведений Байрона, Пушкина и Тимура Кибирова. Мы предпринимаем попытку обнаружить главные истоки комплекса
семантических лейтмотивов английской и русской октавы в итальянской традиции, а также проследить, как этот комплекс сохранялся, развивался и видоизменялся с течением времени. При этом, однако, мы не ставим себе

стремления подражать классической эпике...) связывается с сопротивлением всякого рода лингвистическому пуризму, в особешюсти пуризму Академии делла Круска. См., например, иронический комментарий в скобках в «Похищенном ведре»:
Due mila a pie, trecento incavallati
(Vocabol fiorentino antico e bello)16 (V 42)
Эта позиция провоцирует явную лингвистическую изобретательность: Тассони, в частности, прибегает к диалектным выражениям.
Сюжет поэмы основан на историческом эпизоде — войне между Моденой и Болоньей — но центральный конфликт вокруг похищения ведра вымышлен. Новый ирои-комический жанр использует метрику, лексику и риторику рыцарской поэмы, опрокидывая их значение. Чтобы добиться желаемого эффекта, поэт помещает типичные элементы эпического жанра в чуждые повседневные, сниженные контексты, таким образом высмеивая «высокие» приемы образцового жанра и создавая диалектические отношения между эпическим стилем и пародией. Первейшая необходимость Тассони состоит в том, чтобы воспроизвести язык рыцарской поэмы, воссоздавая его тон, его темы и топосы, его нарративные приемы и стилистику. Именно жанровое узнавание должно предшествовать перелицовыванию традиционных элементов.
В монографии, посвященной отношениям между Тассони и рыцарской поэмой, М. К. Кабани так описывает основные приемы, которыми поэт пользуется в своей поэме:
«1. Тассони имитирует очень тщательно, но маскирует имитацию: цитате или броскому заимствованию он предпочитает непрерывный мимесис, который действует в первую очередь на ритмико-синтаксическом, а не на лексическом уровне, на уровне зачинов и завершений октавы, а не на уровне всей строфы.
2. Имитирует код жанра, но <...> в этом коде на первое место выходит «Неистовый Роланд». Он имитирует также повествовательную структуру, построенную по модели классического эпоса и основанную на аристотелевских
16 Две тысячи пеших, триста олошаденных II (Флорентийское слово, древнее и красивое).