Авторская стратегия прозы Евг. Попова 1970 - 1990-х гг.

• Автор: Байкова, Светлана Алексеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Саранск
• Количество страниц: 215 с.

Содержание
Введение
1. Повествовательные традиции отечественной прозы и 22 новеллистическое творчество Евг. Попова
1.1 Проблема типологии повествований в отечественном 22 литературоведении XX столетия
1.2 «Диалог» с классикой в раннем творчестве Евг. Попова 37 (И. В. Гоголь, М. М. Зощенко, В. М. Шукшин)
1.3. «Мифы Древней Греции» в «Ящике Фетисова»: 66 интертекстуальность как форма выражения авторской стратегии
2. Игровое повествование как форма воплощения речевого 79 сознания автора и героя в прозе Евг. Попова 1980-х гг.
2.1. Своеобразие авторского повествования в романе Евг. Попова 79 «Душа патриота, или Различные послания к Ферфичкину».
2.2 Специфика авторской повествовательной стратегии сборника 94 «Жду любви не вероломной»
3. Постмодернистский дискурс романного творчества Евг. Попова 116 1990-х гг.
3.1. Переосмысление художественного опыта И.С. Тургенева в 116 романе Евг. Попова «Накануне накануне»
3.2. Диалогизм художественного мышления в «Прекрасности 139 жизни».
3.3. Трансформация авторской стратегии в «Подлинной истории 162 “Зеленых музыкантов”»
Заключение
Список использованных источников
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования. Отечественная проза рубежа ХХ-ХХ1 веков - весьма сложное, разнообразное и динамически развивающееся явление. Несмотря на многообразие имен, направлений, форм выражения авторского мировидения в этом огромном культурноэстетическом пространстве отчетливо просматривается одна общая тенденция - экспериментирование не только с элементами формы и содержания художественного произведения, но и нарративное экспериментаторство, многообразие авторских повествовательных стратегий. На наш взгляд, это вполне объяснимо не только постмодернистской ситуацией: подобные тенденции всегда характеризуют перелом эпох. Достаточно вспомнить хотя бы эксперименты в области формы, стиля в литературе Серебряного века, ту игру со словом, с читателем, с другими авторами и произведениями, которая отличала литературу рубежа Х1Х-ХХ столетий, когда усвоение классических традиций одновременно сопрягалось с их решительным переосмыслением.
Пограничная, переломная социокультурная ситуация рубежа XX-XXI столетий, разумеется, не могла не повлиять на характер развития литературы. Распад целостной картины мира обусловил не только трансформации романного жанра, когда целостное эпическое полотно сменилось мозаичным, крупные жанровые формы на несколько десятилетий уступили место малым, что также очевидно сближает современную литературную ситуацию с контекстом Серебряного века. Принципиально другое - полифонизм современной словесности, обусловленный во многом разнообразием авторских стратегий как сознательно избранных тем или иным художником повествовательных моделей с особым, индивидуально-авторским набором приемов, тем, сюжетов, мотивов и образов. Выявление принципиально новых черт отечественной прозы рубежа ХХ-ХХ1 вв. позволяет более глубоко и целостно воспринять характер и основные тенденции развития
современного литературного сознания, определить его новаторские черты, вписать в общий контекст развития русской литературы XX века. Феномен авторской стратегии во всей его многоаспектности представляется одним из наиболее существенных в системе художественных открытий отечественной литературы последних десятилетий, что и определяет актуальность нашего диссертационного исследования.
В конце XX столетия отечественная литература все чаще репрезентуется не столько в многообразии творческих индивидуальностей и стилей, сколько в сознательно сконструированных авторских стратегиях [29; 239; с.550-552]. В эпоху постмодернизма, ввиду изменения функции автора, сам текст все чаще рассматривается в качестве части авторской стратегии, а художественное поведение (имидж) писателя (поэта, драматурга) становится не просто акцентированным, но определяющим ее компонентом [см.: 52; 72; 82; 83; 114; 116; 126; 138; 195; 200; 201; 211; 225; 223; 224; 231; 233; 237]. Выдающийся в смысле манифестации собственного поведения и создания авторской стратегии как сознательно сконструированного поведения «литературного» акционист и концептуалист Д. А. Пригов небезосновательно полагал, что элементы художественной стратегии всегда были свойственны художнику, постнеклассическое искусство рубежа XX-XXI вв. лишь обнажило ее механизмы: «В принципе, задача любого художника - канализировать собственную синдроматику, придать ей культурное содержание и представить общезначимой. <...> Это важно не столько для других, сколько для самого себя. Как только возникают какие-то творческие и психологические сложности, моментально внутри себя проделываешь тот же редукционный ход. <...> Вот эти игры с самим собой, они весьма полезны. Все играют в эти игры, у каждого свой механизм трансгрессии. <...> основная проблема художника <...> не умение рисовать-писать, а выработка некого типа канализации всего этого наружу в какие-то определенные типы поведения» [35; с. 107-108].
изображающими некую действительность в ее событийности, имеющую темпоральную структуру, что означает, наличие существенной разницы между исходным и конечным положением. Главное условие
нарративности, таким образом, - оппозиция между двумя состояниями, обусловленными течением времени. Объектом же исследования
становятся «словесные тексты, излагающие историю и в той или иной мере обладающие инстанцией нарратора» [222, с. 20]. Исходя из
сформулированных положений, исследователь концентрирует внимание на выявлении макроуровней (вне- и внутритекстового), обеспечивающих коммуникацию того или иного произведения в целом и включающих в этот процесс реального автора и реального читателя. Исторические обзоры ключевых понятий (абстрактный автор, абстрактный читатель, фиктивный автор, точка зрения, нарратор, наррататор, сказ и др.) служат у Шмида прежде всего описанию адекватных им явлений в структуре нарративов, причем, учитывая признаки художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность), автор сосредоточивается на основных вопросах сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте) и «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа).
Примечательно в работе В. Шмида то, что она действительно систематизирует, достаточно четко объясняет и помогает ориентироваться в полисемантических, многоаспектных понятиях, часть которых не внесена пока в арсенал основных категорий литературоведения отечественного и хорошо известна лишь специалистам-нарратологам. Это касается и разведения терминов «фиктивный» - «фикциональный» [222, с. 27-29], и системной типологии нарратора, в которой, в отличие от своих предшественников (Э. Лейбфрида, П. Лаббока, В. Фюгера), В. Шмид не смешивает типы нарраторов с типами точки зрения [222, с. 79-95], и