Эволюция героя в прозе А.П. Чехова 1890-1900-х годов

• Автор: Тимофеев, Никита Анатольевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 217 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение
Глава I. Условия формирования чеховского мировоззрения
§1.0 некоторых противоречиях в мировоззрении Чехова
§ 2. Повесть Чехова «Чёрный монах» как размышление о духовных исканиях русской интеллигенции конца XIX века
Глава II. Особенности изображения человека в художественном мире Чехова 1890-1900-х годов
§ 1. Строение сюжета и развитие образа героя в произведениях Чехова 70 § 2. «Человек в хаосе» и «человек, противостоящий хаосу» -две стороны художественной эволюции Чехова
Глава III. Типы героев и их развитие
§ 1. «Футлярный» тип
§ 2. Тип героя-«конформиста» и его эволюция
§ 3. Тип «поздно прозревшего» героя и его развитие
§ 4. Тип героя, «ошибившегося в выборе»: «Рассказ неизвестного
человека» - «Моя жизнь»
§ 5. «Активный» тип
Заключение
Библиография
Введение
Диссертационное исследование посвящено проблеме героя в прозе Чехова в контексте идейно-художественной эволюции писателя.
Герой, или персонаж, - одно из основополагающих понятий, используемых при анализе образной системы литературного произведения. Человек в художественном мире любого писателя поневоле становится центральным объектом, и даже если действующим лицом выступает не человек («Холстомер» Л. Н. Толстого, «Каштанка» А. П. Чехова, «Айа1еа рппсерв» В. М. Гаршина, «Изумруд» А. И. Куприна и т.п.), то всё равно мысли и восприятие мира персонажем оказываются антропоморфными.
Разделение терминов «герой» и «персонаж» не является строгим: допускается их синонимическое употребление. Считается, что слово «персонаж» более нейтрально потому, что не несёт в себе подчас неуместной коннотации, в отличие от слова «герой», вызывающего представление о выдающемся, доблестном человеке. Как указывает Л. Я. Гинзбург, «литературный персонаж - это, в сущности, серия последовательных появлений одного лица в пределах данного текста».1 М. М. Бахтин настаивает на том, что образ героя в произведении всегда неизбежно «пронизывается» взглядом автора и отражает сознание писателя: «Сознание героя, его чувство и желание мира... со всех сторон, как кольцом, охвачены завершающим сознанием автора о нём и его мире; самовысказывания героя охвачены и проникнуты высказываниями о герое автора. <...> ...автор знает и
видит больше не только в том направлении, в котором смотрит и видит

герои, а в ином, принципиально самому герою недоступном...» Следовательно, при анализе конкретных образов персонажей на протяжении
’ Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л., 1979. С. 89.
2 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 14 -15.
всего творчества автора исследователь может установить закономерности идейно-художественной эволюции самого писателя.
Чехов, создавая образы героев, стремился как автор максимально дистанцироваться от них. Принцип объективности, равноправия персонажей и их голосов соблюдался писателем неукоснительно, в силу чего выявление авторской позиции всегда являлось трудной задачей для исследователей. Именно эта особенность творческого метода Чехова вызывала со стороны критиков обвинения в бесстрастности повествования, в равнодушии к изображаемому, в безыдейности, протоколизме стиля.
Ещё в 1890-е годы сформировалось представление о «чеховском герое» как о человеке неудовлетворённом, тщетно ищущем путь к счастью (в частности, появилось понятие «чеховский интеллигент»3). В прижизненной критике намечались первые попытки определить характерные особенности «чеховского героя», однако общая оценка Чехова как «певца сумерек» определяла и сам подход к трактовке образов персонажей. Этот подход сохранился и в критике 1900-х годов: одним из распространённых мнений было мнение о безверии героев, об отсутствии у них надежд, а также о том, что персонажи Чехова - люди мелкие, заурядные. Такой точки зрения придерживались Д. С. Мережковский («очень маленькие, заурядные люди»,4 «герои-неудачники»,5 «“голые люди”»6), Е. А. Ляцкий («болезненные «неврастеники»7), Л. И. Шестов («безнадёжные»8 люди), П. Н. Краснов («...все похожи друг на друга, нет героев, а только толпа...»9), С. II. Булгаков («...полное отсутствие героического в его (Чехова. - Н.Т.) персонажах и
3 Александров Б. И. А. П. Чехов. М.; JI.: 1964. С. 26.
4 Мережковский Д. С. Старый вопрос по поводу нового таланта // Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. СПб., 2007. С. 353 - 354.
5 Там же, с. 359.
6 Мережковский Д. С. Чехов и Горький // Полное собрание сочинений: В 24 т. М., 1914. Т. 14, С. 91.
7 Ляцкий Е. А. А. П. Чехов и его рассказы // А. П. Чехов: pro et contra: В 2 т. СПб., 2002, 2010. Т. 1, С. 454.
8 Шестов Л. И. Творчество из ничего (А. П. Чехов) // А. П. Чехов: pro et contra. Там же, с. 584.
9 Краснов П. Н. Осенние беллетристы // А. П. Чехов: pro et contra. Там же, с. 250-251.

Очень важно также учесть идейную и эстетическую позицию, которую сам Чехов выразил в письме Суворину, когда ознакомился с мнением литератора С. И. Смирновой-Сазоновой. Произошло это следующим образом: Суворин показал ей послание к нему Чехова, и Смирнова-Сазонова так истолковала рассуждения писателя, будто он во всём разуверен. А. П. Кузичева пишет: «Смирнова прочла в письме Чехова отрицание всяких целей. Это её удручило...»112 В ответном сообщении издателю «Нового времени» Смирнова-Сазонова изложила свои взгляды на жизнь и на назначение художника. Суворин, в свою очередь, без спроса переслал этот её ответ Чехову, и тот остался крайне недоволен высказываниями Смирновой-Сазоновой.
Чехов был принципиально не согласен с мнением писательницы, и в новом письме к Суворину он обосновал своё несогласие: «Это не воззрение, а момпасье. <...> Она верит “в жизнь”, а это значит, что она ни во что не верит... Под влиянием её письма Вы пишете мне о “жизни для жизни”. <...> Я пишу, что нет целей, и... эти цели я считаю необходимыми и охотно бы пошел искать их, а Сазонова пишет, что не следует манить человека всякими благами, которых он никогда не получит... «цени то, что есть», и, по её мнению, вся наша беда в том, что мы все ищем каких-то высших и отдалённых целей. ...ведь это философия отчаяния. Кто искренно думает, что высшие и отдалённые цели человеку нужны так же мало, как корове..., тому остаётся кушать, пить, спать или, когда это надоест, разбежаться и хватить лбом об угол сундука». (П., V, 138)
«Хватить лбом об угол сундука» - это почти то же, о чём писал JI. И. Шестов: «колотиться головой о стену».113 Сам Чехов не признавал за собой ни подобного подхода к жизни, ни такого отношения к творчеству и вообще настоящему искусству. Он не считал, что реалистический и (по словам Шестова и Амфитеатрова) даже материалистический взгляд на
112 Кузичева А. П. Чехов. Жизнь «отдельного человека». С. 330.
113 Шестов Л. И. Творчество из ничего (А. П. Чехов) // А. П. Чехов: pro et contra. T.l, С. 594.