Статус исторической науки в социальном познании

• Автор: Чурсанова, Имбия Александровна
• Шифр специальности: 09.00.11
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 170 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Философско-теоретические основания методологии исторической науки

§1. Конструктивистская гипотеза в историографии конца XIX - начала

XX вв

§2. Проблема исторического объяснения: от аналитической философии

истории к концепции нарратива

§3. «Лингвистический поворот» в историописании: нарративная философия

истории

ГЛАВА II. Проблемное поле исторической эпистемологии

§1. Соотношение истории и социальной памяти: опыт теоретической
реконструкции
§2. Трансформация принципа когерентности исторического знания в
философском дискурсе
§3. Проблема концептуализации типов объективности исторического познания
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования.
Социальное познание в настоящий момент переживает существенную модификацию своей исследовательской парадигмы. Объясняется это сложностью и спецификой самого его предмета - общества во всех его проявлениях. Последнее же не стоит на месте: в нем происходит усиление динамизма в социальной мобильности, выявление противоречивости тенденций развития, нарастание глобализированных процессов и т. д. Это требует адекватного осмысления и изучения всем спектром социо-гуманитарных наук. Здесь уже недостаточно классических схем познания, по которым каждая отдельная наука, имея свой предмет - ту или иную сторону общественной жизни - изучает только его, с помощью специально разработанных в соответствии со спецификой этого предмета методов. Постнеклассический период в научном познании в первую очередь характеризуется обнаружением взаимопроникающих тенденций в структуре не только сугубо социального, но и всего научного знания как такового. На основе междисциплинарного синтеза, и следующего за ним синтеза методологического, и происходит в современном социальном познании становление его новой парадигмальной модели, отвечающей потребностям и целям как социума в целом, так и отдельных его индивидов. С этим связана и еще одна особенность этой новой становящейся парадигмы - в ней заложен потенциал, соответствующей установке на практическую отдачу от социального познания. Как странно бы это ни звучало, но сегодня наука для науки не имеет шансов на существование, в теоретических конструкциях, далеких от реальной жизни, сегодня никто не заинтересован. В этом контексте социо-гуманитарные науки поставлены перед задачей стать продуктивными в отношении раскрытия механизмов, по которым общество живет, с целью возможности их контроля и развития. Историчность общества при таком подходе, несомненно, должна быть предметом исследования, хотя бы в целях воспроизводства его самосознания, национальной и культурной
идентичности. И в русле магистрального течения изменяющейся парадигмы социального познания трансформируется и историческая наука.
В XX веке историческая наука пережила несколько «поворотов», изменивших и значительно расширивших и ее предметное поле, и ее методологический арсенал. Основными направлениями «новой истории», которые вызвали настоящую революцию в историографии, являются следующие: школа «Анналов»; неомарксистская историография, особенно в её французской, английской и польской версии; широкая неоднородная группа историков, связанная с английским журналом «Past and Present»; американская «социальная научная» история и, наконец, немецкий вариант «новой» социальной истории, часто именуемый Билефельдской школой. «Лингвистический поворот» в историографии 70-х годов еще более усилил эту внутреннюю фрагментацию исторической дисциплины появлением исследований в области микроистории, истории ментальностей и интеллектуальной истории. Во многом именно эта особенность современной историографии вызывает впечатление кризиса исторической науки, о котором так часто пишут в последнее время. Однако насколько правомерны подобные выводы остается до конца неясным. Как уже отмечалось выше, мы наблюдаем фундаментальную перестройку всего корпуса социальных наук, и история в данном случае не может остаться в стороне от тех процессов, которые меняют современный облик академического знания. Возможно, именно сейчас закладываются те новые принципы и когнитивные установки, которые сформируют целостный образ новой исторической науки.
Степень разработанности проблемы.
Осмысление истории в трудах философов достаточно распространенная тема, часто реализуемая в построении универсальных концепций, претендующих на знание движущих сил и конечных целей всего исторического процесса. К таким работам относятся сочинения Августина Аврелия, Дж. Вико, И.Г. Гердера, А. Тюрго, Ж.А. Кондорсе, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, О.Шпенглера, Н.Я. Данилевского, А.Тойнби, К. Ясперса, Ф.

попытку объединить каузальную модель объяснения с телеологическим умозаключением («практическим силлогизмом» в аристотелевской терминологии) в рамках квазикаузального объяснения, который он выделяет в качестве типичного для гуманитарных наук. Г.Х. фон Вригт выделяет две базовых традиции в формировании социо-гуманитарного познания: идущая от Аристотеля так называемая телеологическая или финалистская модель объяснения и связанная с именами Платона и Галилея — каузальная или механистическая модель объяснения. Из их противостояния, по мнению автора, возникла в немецкой критической философии оппозиция объяснения и понимания. Ее-то он и пытается снять, предлагая некий синтез двух этих тенденций в теории квазикаузалъного объяснения.
За отправную точку своего исследования Г.Х. фон Вригт берет отношения обусловленности между предшествующими и последующими состояниями в динамической системе (будь то развитие одного явления, или история в целом). Он представляет свой формально-логический аппарат, с помощью которого будет проводить анализ. Допустим, что существует множество «родовых логически независимых положений дел» (например, «светит солнце», «Дверь открыта» и т.д.), которые реализуются, образуя локализации в пространстве и времени, и если мы представим себе конечное количество всех таких локализаций, то мы представим «полное состояние» или «возможный мир» 1 . Язык пропозициональной логики вполне приспособлен для описания такого мира, путем конструирования предложений, выражающих положения дел. И, как пишет Г.Х. фон Вригт: «Рассматриваемое множество положений дел я буду также называть "пространством состояний. <...> Допустим, что полное состояние мира в данном случае можно описать путем установления любого данного элемента некоторого пространства состояний, независимо от того, получается он или нет в этом случае. Удовлетворяющий этому условию мир можно назвать «миром Трактата». Именно такого рода мир исследовал Л. Витгенштейн в
1 G.H. Von Wright. Explanation and Understanding. - London, 1971. - P. 90.