Философия творчества И.А. Ильина

• Автор: Кулешова, Ирина Владимировна
• Шифр специальности: 09.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 142 с. : ил.

Глава I. Методологические основания проблемы творчества.
1.1 Идея правотворчества в контексте философии творчества
1.2 Предметность и «овнутрение» творческого акта
1.3 Синергийность творческого акта
Глава II. Концептуальные основы философии творчества.
2.1 Онтологизм философии творчества
2.2 Красота как предмет философии творчества
Заключение
Библиография

Актуальность темы исследования. Наследие Ивана Александровича Ильина (1883-1954) все чаще становится предметом современного историко-философского исследования. Этот интерес определяется не только значительным масштабом его философского наследия. Ильин харизматическая личность, великолепный оратор, человек действия и волевого решения, - он становится даже более известен и признан спустя почти полстолетия после его смерти. Но как тонкий диалектик мысли, а также христианский философ и философ православной традиции творчества Ильин глубже раскрывается и прочитывается сейчас, когда уже на второй план отошла его острая, безбоязненная и пророческая для того (но во многом и для нашего!) времени публицистика. Ильин - теоретик права и просто человек с живой совестью, не могущий не говорить и не принимать участия в совершавшихся судьбоносных исторических событиях, не затмевает Ильина -одинокого мыслителя, поэта тихих, проникновенных созерцаний.
Интерес к Ильину вызывается и признанием его горько-критических высказываний о судьбе советской России. (Достаточно вспомнить резкий выпад в ответе на одно из писем И. Шмелёва о духе зарождающейся новой, пролетарской и молодёжной культуры.) Актуальны и размышления Ильина о феномене тоталитаризма, который в различных формах и обличиях совместим с любой системой правления и государственного устройства. В нашу эпоху, насыщенную социальными и тем острее протекающими духовными коллизиями и катаклизмами, яснее ощущается внутренний импульс к восприятию единого основания многонаправленной философии Ильина, ощущается потребность в восприятии его столь сердечно русской и внешне столь блестяще европейски организованной личности. О многом свидетельствует и знаменательный факт перезахоронения праха мыслителя в октябре 2005 года в Донском монастыре.
Среди исследований различных проблем философии Ильина специально не рассматривалась его философия творчества. Между тем, данная

проблематика не только теснейшим образом связана с его философией духовного опыта, с учением о праве, но является в определенном смысле апогеем идейных исканий мыслителя.
Ильин не примыкает ни к одному из направлений современной ему религиозно-философской мысли. Он изучал и чтил соловьевскую традицию всеединства, особенно постижение в ней силы и смысла Красоты, но не мог рассматривать себя в качестве продолжателя этого течения, отмежёвываясь от идей С. Л. Франка, И.О. Лосского, Л.П. Карсавина. Разумеется, как выходец из Московской школы философии права, Ильин подробно знал творчество Е. И. Трубецкого, хотя и полемизировал с ним. А вот такие религиозные мыслители, как П.А. Флоренский и С.Н. Булгаков, были для него «православными ересиархами», коих он решительно отвергал.
Ильин был мыслителем в высшей степени самостоятельным, разрабатывавшим свою собственную, «незаёмную» концепцию духовного опыта в его особенном творческом измерении. Он писал: «Философ без духовного опыта - выдумщик и комбинатор в пустоте; философ без собственного духовного опыта - попрошайка (если он честен) и карманник (если он нечестен)».1 Критерии Ильина - созерцательность, преданность Истине, устремлённость к ней, а значит, служение и со-творение. В этом смысле, пользуясь терминологией Г.Г. Майорова, Ильина можно назвать философом софийной, идущей от Пифагора традиции.2 И в отношении к акту познания, интенции человеческой мысли для Ильина центральным является также не персонализм, а духовная автономия во имя Предмета, конкретность и сила волевого устремления, что также основательно разнит его философию с индивидуализмом и творческим эросом у Бердяева.
Степень разработанности темы. В настоящее время наследие Ильина открывается всё более широкому кругу читателей. Продолжает издаваться почти тридцатитомное собрание его сочинений, которое готовит
1 И.А. Ильин-И.С. Шмелеву. 22.УШ. 1927.//Переписка двух Иванов. (1927 - 1934). М., « Русская книга»,
2000.
2 См.: Майоров Г.Г. Философия как искание Абсолюта (Опыты теоретические и исторические). М., «Едиториал УРСС», 2004.

бессмысленный червь земляной, хранитель истины, сточная яма сомнений и ошибок, слава и сор вселенной.
Кто распутает этот клубок?...истина нам недоступна, это не наша добыча, она не на земле живет, а обитает на небе, пребывает в лоне Господнем, и познать её можно в той мере, в какой Ему угодно её открыть.»61
Только таинственное абсолютное есть, или Ьагаюша как единство цели, содержания и образа возвышают и утешают человека в его трагическом сознании себя «мыслящим тростником», поскольку во всеединстве бытия все частное мыслится лишь через свою связь и соотношение с иным — в конечном счете совершенно иным, — и такой вечной ощущаемой инаковостью открывается Божественное. Именно через внутреннюю связь с иррациональной реальностью, или всегда трансдефинитной инаковостью действительность остается невместимой в отвлеченно-определенные содержания и никогда не может совпасть с логическими понятиями. Для познания чаемое, ведомое сердцу может быть лишь путеводной звездой или данным «зерцалом в гадании». Мысль, по вторичной природе своей, далека от созерцания вневременных содержаний; она причастна им направленностью и контрарна расщепленностью.
С.Л. Франк заключил: «Поэтому наше отвлеченное познание... есть никогда до конца не удающаяся работа «транспонирования» несказанного, трансдефинитного, во всегда в конечном счете ему неадекватное тональное качество дефинитного, т.е. логических определенностей. Трансдефинитный момент реальности ведет к тому, что наше мышление... должно всегда оставаться диалектичным, т.е. иметь своей движущей силой именно сознание неадекватности своего рационального существа и должно питаться — в форме рациональности, которая одна ему доступна, — все же всегда преодолевать односторонность всего рационального... И тем не менее мы всегда остаемся при том, что даже самая тонкая и точная теория соответствует трансдефинитной сущности реальности лишь так, как
61 Паскаль Б. Мысли. М., Изд-во им. Сабашниковых, 1996. С. 104-105,111.