Национальная мысль в Германии в эпоху Тридцатилетней войны

• Автор: Лазарева, Арина Владимировна
• Шифр специальности: 07.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 219 с. : ил.

Содержание
Введение

Глава I. «Будители» нации: опыт просопографии

§ 1. От гуманистов к «академиям»: традиции немецкой идеи нации и кризис XVII в

§ 2. Жизненный путь и деятельность неиецких литераторов

§3. Пути «национальной коммуникации»: языковые общества и печатная, продукция

Глава II. «(Немецкая война»: новый патриотизм и борьба за культурную самобытность

§ 1. Тридцатилетняя война и новые тенденции в развитии патриотических идей

§ 2. Образ врага

§ 3. Борьба с «алямодством»

Глава III. «Союз меча и языка»: представления о Германии
§ 1. Национальные мифы
§ 2. Немцы и Германия: национальный характер, символы и аллегории, географические представления
§3. Конфессиональная проблема - барьер для национального единства?
§4. «Чистая нация»: языковой аспект
Заключение
Библиография
Приложения

Введение
XVII в. стал для Европы во многом переломной эпохой. Это век развития буржуазных отношений, век утверждавшегося абсолютизма, век продолжавшейся научной революции. Одной из самых ярких особенностей XVII в. стали многочисленные социальные конфликты. «Бунташный век» потряс основы европейских государств: революция в Англии, Фронда во

Франции, восстания в Нидерландах, Испании, Португалии, Неаполитанская революция, бунты в России, Тридцатилетняя война - все эти события свидетельствуют об общей кризисной тенденции, охватившей европейские страны к началу XVII в. В целом для Европы так называемый «общий кризис»1 второй половины XVI-XVII вв. имел ряд схожих черт и проявился в самых разных областях - от экономической до идеологической. Особую роль при этом играли усиление роли государства и возрастание налогового гнета, недовольство которым выливалось в открытое противостояние власти.
Наряду с уже отмеченным, XVII в. стал во многом решающей вехой в развитии еще одного явления, чрезвычайно важного для всей последующей европейской истории. Речь идет об идее нации. С одной стороны, к этому времени достаточную степень зрелости обрели различные материальные предпосылки, такие, как уровень развитости экономики и коммуникации, унификаторские меры политики абсолютизма, утверждение литературных языков и т.д. С другой стороны, в эпоху кризиса ослабли конкурирующие варианты самосознания: пошатнулись как локальные связи, привязанность к «малой родине», так и идеи о создании «универсальной монархии».2 На
1 Термин «общий кризис» (англ. - General Crisis) появился впервые в англоязычной историографии в середине XX в. в работах Т. Эстона (Aston Т. Crisis in Europe 1560-1660. New York, 1965), X. Тревор-Роупера (Trevor-Roper H. The General Crisis of the XVIlth century. London, 1967). Далее важной вехой в изучении «общего кризиса» стал сборник под редакцией Дж. Паркера «Общий кризис XVII века.» (General Crisis of the Seventeenth Century. London, 1978), Одним из последних крупных достижений в историографической дискуссии об «общем кризисе» можно назвать коллективный труд европейских историков «Кризисы XVII века», появившийся в 1999 г. в Германии (Krisen des 17. Jahrhunderts. Göttingen, 1999).
2 «Универсальная монархия» (monarchia universalis) подразумевала объединение европейских стран в единое светское государство, некое подобие царства Божия на земле. Идея «универсальной монархии» приобрела

смену партикуляризму и главенству религиозного фактора начинает приходить понятие «государственного интереса», который в XVII в. тесным образом переплетается с развитием идеи нации. В первую очередь эта связь и такое смещение акцентов стали заметными в войнах XVII в. и наиболее четко проявились в годы Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.). В этой войне религиозный фактор выполнял скорее второстепенную функцию, к нему прибегали как к испытанному средству для обоснования своих претензий. Причины военных столкновений XVII в. скорее следует связывать с процессом становления европейских государств3 и новым импульсом для их внутреннего развития, который подразумевал обновление и пересмотр главных ценностей.
Особую роль в становлении национальной идеи сыграл и «общий кризис» XVII в. как таковой. Он потряс привычные устои общества в экономике, политике, социальной и духовной сфере и тем самым подготовил почву для идеи нации. Кризисная ситуация привела к появлению ощущения оторванности от традиционных ориентиров, таким образом создавая возможность задуматься о новых вариантах связи в обществе.
Не во всех странах эти процессы шли одновременно: на первом месте была Англия с ее уже утвердившимся протестантизмом, отказом от средневекового универсализма и культивированием политических достижений тюдоровской эпохи, за ней следовала Испания, правителям которой удалось добиться конфессиональной гомогенности, ставшей основой национального единства, к первым национальным государствам Европы следует относить и Португалию, где уже с XVI в. население осознавало себя единым народом.4 В целом лидерами в процессе становления национальной
особое значение в эпоху правления Карла V (1500-1558) и вплоть до начала XVII в играла важную роль в политических устремлениях императоров,
3 Подробнее о воине как о государствообразующем факторе см.: Burkhard J. Der Dreißigjährige Krieg. Frankfurt am Main, 1992.
4 Подробнее о формировании наций в Европе см.: Национальная идея в Западной Европе в Новое время / Под ред. B.C. Бондарчука. М., 2005.

элиты с помощью трудов, вышедших из-под пера ее представителей, распространялось на общество, что в итоге приводило к национальному мышлению этого общества. Интеллектуалы осмысливали различия между своей «нацией» и окружающим миром, были носителями патриотических идей. Схожие с Гизеном идеи о роли интеллектуальной элиты в процессе формирования национального самосознания и нации в Германии высказывает Вольфганг Хартвиг в своем сборнике очерков, посвященном немецкому национализму и культуре в период с 1500 по 1914 гг.102 В отличие от Гизена, Хартвиг концентрирует свое внимание на таких понятиях как «нация», «национализм», «национальное самосознание». Беря за основу определение исследователя наций М.Р. Лепсиуса о нации как «предполагаемом порядке», он конструирует свое видение проблемы, прежде всего «национализма», который, благодаря работе ученого, лишается отрицательных коннотаций и воспринимается лишь как одна из форм национального самосознания, которая сформировалась в Германии не в конце XVIII в., а была характерна для общества еще в конце XV столетия. Важным этапом в продвижении «гуманистического национализма» была работа языковых обществ XVII в., считает Хартвиг. Он полагает, что немецкая нация, как категория меняющаяся со временем, возникла задолго до начала индустриальной эпохи.
В 90-е гг. в историографии национализма появляются и первые значительные работы на русском языке. В 1994 г. вышла монография Э.А. Позднякова «Нация. Национализм. Национальные интересы».103 По мнению исследователя государство является выражением общности населения, поэтому вначале возникает государство, а потом в нем появляется нация. Поздняков акцентирует внимание на политической составляющей нации, отходя от этнологических критериев ее выделения. На культурной
102 Hartwig W. Nationalismus und Burgerkultur in Deutschland 1500-1914. Göttingen, 1994.
103 Поздняков Э A. Нация. Национализм. Национальные интересы. М., 1994.