Структурно-функциональный анализ состояния и тенденций развития астрономии в системе российской науки

• Автор: Минин, Владимир Александрович
• Шифр специальности: 01.03.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 82 с. : ил.; 20х15 см

Глава 1. Общая характеристика работы

1.1. Введение

Без сомнений, 90-е годы XX столетия войдут в историю отечественной науки как самый тяжелый период, отмеченный кардинальными изменениями нормативно-ценностных структур научного сообщества, институциональной структуры науки, системы ее функциональных связей. Происходящий в стране процесс смены социально-экономической формации самым тягостным образом отразился на сфере науки как социального института, который не существует вне государства.
Отмечая беспрецедентные темпы развития науки в СССР, следует все же сознавать, что в ходе этого бурного развития не были учтены очевидные, казалось бы, вещи: необходимость гибкой эволюции организационных форм науки и обновления состава научных организаций, невозможность постоянно экстенсивного развития науки, сложность поддержания экспериментально-технической базы науки на необходимо высоком уровне. Кроме того не были соблюдены разумные пропорции между академической, вузовской и отраслевой наукой, практически отсутствовал серьезный активный поиск более эффективных форм взаимодействия науки с экономикой и обществом.
Несбалансированное развитие научного комплекса, его необоснованная избыточность и недостаточная фондовооруженность в условиях экономической разрухи 90-х годов привели к самым тяжелым последствиям: новое российское государство оказалось не в силах содержать свой научный комплекс, структура и механизм функционирования которого не соответствовали задаче интеграции науки в новую, в значительной мере — рыночную, среду.
Т.о., положение, сложившееся в научной сфере к концу столетия, есть результат многолетнего воздействия сложного комплекса политических, социальных и экономических факторов.
Начиная с 1990 г., в условиях отсутствия последовательной государственной научно-технической политики, происходил практически не-лый процесс деструктивной трансформации научной сферы: к доходы на исследования и разработки сократились (в постоянных tee чем в 4 раза; доля их в ВВП уменьшилась с 2,03% в 1990 г. до 996; число научных организаций сократилось с 4564 в 1991 г. до !<№>»•.; средняя численность сотрудников научной организации - ,ч с 609 (1990 г.) до 226 (1998 г.); при этом доля малых науч-"аций в общем их числе в течение 1994-1997 гг. возросла с 47,1 тогда как количество более крупных организаций сократилось
как абсолютно, так и относительно. Численность учекых-исследователей за период 1989-1997 гг. упала с 1118,8 до 455,1 тыс. чел. Основным фактором стал добровольный отток работников из науки: в 1997 г. он составил 58,9% общего оттока кадров из этой сферы против 16,3% уволенных по сокращению штатов. К 1995-1996 гг. численность техников стабилизировалась на уровне 9-10% от общей величины, вспомогательного и прочего хозяйственного персонала — 41-43%, а доля исследователей уже не достигает и половины. В условиях дальнейшего снижения численности исследователей все это свидетельствует о том, что некоторые институты постепенно превращаются в чисто хозяйственные организации при угасании собственно научной деятельности.
Налицо тревожная эволюция в приоритетах и структуре научных исследований — от преимущественно фундаментального характера к прикладным исследованиям и разработкам. Этот процесс воспринимается учеными однозначно отрицательно, поскольку ведет к исчерпанию имеющегося фундаментального задела и отставанию в области приобретения новых знаний— таким образом, не обеспечивается и фундаментальная основа будущих прикладных исследований и разработок.
Сложившаяся за эти годы структура затрат в научной сфере также не способствует ни поддержанию научных исследований в нужных масштабах, ни привлечению в науку талантливой молодежи, а объем капитальных вложений недостаточен даже для замены изношенного и морально устаревшего научного оборудования.
Конечно, результаты последнего десятилетия — удручающие. Однако следует сознавать, что "шоковое" воздействие изменений социально-экономической формации в нашей стране лишь ускорило и усугубило проявление глубинных процессов, происходивших в научной сфере и начавшихся задолго до того, как все вылилось в многоплановый системный кризис. В конце концов, наличие корреляции между состоянием науки и социально-экономическим положением государства— не новость, это давно уже было выявлено учеными различных стран, включая СССР. Тем более при разумной организации науки, адекватной реальным экономическим возможностям государства, последствия падения этого государства могли бы быть менее катастрофичными. Но закостенелость организационных форм и объемов научной сферы, громоздкость структур, практически полная ориентация на обеспечение науки из бюджетных средств — все это, наряду с другими факторами, привело к тому итогу, который был только что описан.
Табл. 13 демонстрирует, что авторы уделяют достаточное внимание проблеме интегрированности в мировой научный процесс: 33,1% статей опубликованы в зарубежных изданиях. По этому признаку области знания четко разделились на три группы. В области "физика и астрономия" опубликовано за рубежом 47,7% статей (!). Вторая группа — это области "математика, механика, информатика", "химия", "биология и медицинская наука", где положение примерно одинаково — 28,5%; 29,9%; 30,3%. Признаемся, такое отставание от физиков явилось для нас достаточно неожиданным, особенно в отношении математики и биологии. Наконец, третья группа — области "науки о Земле" и "науки о человеке, природе и обществе", д ля которых этот показатель наименьший — 19,6% и 12,2%.
Заметим, что БД позволяет получать такие же данные для каждого ведомства и региона. Конкретнее, распределение ведомств по данному признаку выглядит следующим образом (в порядке убывания от 41,6% до 20%): "прочие" ведомства, РАН, МГУ, УрО РАН, СО РАН, Минобразование, РАМН, ДВО РАН, РАСХН. Соответствующее распределение экономико-географических регионов (от 36,7% до 24,5%) — следующее: Северо-Западный, Центральный, Западно-Сибирский, Поволжский, Уральский, Волго-Вятский, Центрально-Черноземный, Северо-Кавказский, Северный, Дальневосточный, Восточно-Сибирский.
И, наконец, чтобы завершить эту тему, оценим степень доступности для мирового научного сообщества результатов исследований, выполненных в рамках проектов Фонда. Для этого мы должны знать, во-первых, какая доля (процент) статей была сразу же опубликована в зарубежных журналах и, во-вторых, какая часть статей, опубликованных в отечественных журналах, переводятся на иностранные языки (как показывает опыт, в подавляющем большинстве случаев — на английский). Кроме того, несколько забегая вперед, отметим, что американский Институт научной информации, данными которого мы пользуемся, приводит сведения и о тех ведущих российских журналах, которые не переводятся на иностранные языки. Результаты представлены в табл. 14, рассмотрение которой приводит к несколько неожиданному (и, в то же время, обнадеживающему) выводу: мировому сообществу доступны более 76% статей, опубликованных авторами в 1997 г. Правда, переводные статьи появляются с некоторой временной задержкой и не так активно используются зарубежными учеными, хотя это проявляется в различных областях знаний по-разному.