Коммуникативные типы инфинитивных предложений в древнерусском языке XI-XIV веков

• Автор: Фомин, Александр Игоревич
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 233 с.

1. Конструкции древнерусского синтаксиса, образованные независимым инфинитивом, и близкие к ним сочетания инфинитива с формами глагола быти неоднократно рассматривались в специальных исследованиях и общих трудах по историческому синтаксису1. В различных работах на основе избранных авторами методологий и классификаций представлены детальные описания этих конструкций. Внимание исследователей было обращено, главным образом, на конструктивные особенности этих синтаксических форм и на их семантику, в особенности, ее модальную составляющую. Эти исследования дали результаты, в значительной степени исчерпывающие указанную проблематику. Существенное внимание также было уделено исследователями проблеме генезиса инфинитивных предложений, изучавшегося как с привлечением древнерусского языкового материала, так и в аспекте сравнительного изучения синтаксиса славянских языков.
Вместе с тем, остается круг вопросов, хотя и непосредственно относящихся к этим конструкциям, однако исследованных в существенно меньшей степени. В первую очередь к недостаточно изученным сторонам древнерусских инфинитивных предложений следует отнести их коммуникативную специфику. Конструктивные и семантические черты древних инфинитивных предложений представлены в существующих исследованиях вне их зависимости от коммуникативной нагрузки самих
1 История изучения инфинитивных предложений в связи с предметом настоящей работы рассмотрена в Главе I. Общий очерк изучения русских инфинитивных предложений см. в [Тарланов 1993а: 47-62].
конструкций. В этом смысле можно говорить о том, что не освещена роль предложений этого типа в интерпретации внеязыковой действительности.
Сказанное в равной степени относится и к проблеме функциональных особенностей рассматриваемых форм древнего синтаксиса. Распределение инфинитивных предложений по древним текстам, обладающим различными прагматическими и стилистическими характеристиками, остается определенным не в полной мере. Фактически, функциональные черты этих синтаксических форм отмечались исследователями лишь в связи с изучением языка памятников одного определенного жанра, а именно памятников деловой письменности, частое употребление инфинитивных предложений в которых (и при этом на протяжении всей письменной истории языка) отмечается практически всеми исследователями. В то же время системность и характер использования указанных конструкций в памятниках иных жанров и с иными коммуникативными свойствами не исследовались. Главное же, не исследовалась системность использования инфинитивных предложений в коммуникативно цельных текстах, подчиненных единой коммуникативной установке автора / говорящего. Также не рассматривались значимые ситуации общения с определенным распределением ролей говорящего и адресата. Однако без анализа соответствующего употребления инфинитивных предложений затруднительно представить функциональную нагруженность этой синтаксической конструкции и ее роль в языковой системе.
Отметим и то, что некоторые исследовательские трактовки инфинитивных предложений, не опирающиеся на определение коммуникативной функции последних, тем самым лишаются необходимых объективных оснований, а зачастую оказываются весьма спорными. В первую очередь сказанное относится к толкованию модальности инфинитивных конструкций. Кроме того, в силу коммуникативной «нерасчлененности» материала принципиально различающиеся типы инфинитивных предложений часто неоправданно объединяются по произвольно взятым формальным или семантическим признакам, не отражающим их релевантные функциональные свойства.
Связанной с двумя предыдущими является и проспективная проблема сопоставления инфинитивных предложений с функционально подобными им конструкциями. Уточнение функциональной соотносительности предложений различных типов, могло бы иметь значение для изучения синтаксической системы древнерусского языка в целом. Однако проводимые без учета коммуникативной нагруженности инфинитивной модели такие сопоставления были бы лишены достаточных объективных критериев.
В целом можно констатировать, что в историческом синтаксисе русского языка как отрасли научного знания существуют подробные описания семантики инфинитивных предложений и, в известной степени, оценка их употребительности в памятниках с определенной коммуникативной направленностью, а именно, в различных текстах деловой письменности. Вместе с тем, практически отсутствуют исследования этих конструкций, которые рассматривали бы инфинитивные предложения в аспекте их употребления, т.е. 1) описывали бы коммуникативные типы инфинитивных предложений2, 2) характеризовали бы эти синтаксические формы в аспекте их функциональной нагрузки, 3) на основе релевантных синтаксических характеристик представляли бы динамику указанных конструкций.
Приведем известный, но не теряющий актуальности тезис Л.В. Щербы о том, что, определяя предложение, «надо установить прежде всего, что имеется в языковой действительности в этой области, а затем давать наблюденным явлениям те или другие наименования» [Щерба 1974: 44]. Однако нам необходим критерий, отражающий сущностные релевантные свойства любой модели этой синтаксической конструкции, на основании которого языковые факты могут быть не просто исчислены и описаны, но непротиворечиво
2 Термин «коммуникативный тип предложения» обосновывается в Главе I. Здесь отметим, что этим словосочетанием мы обозначаем комплекс конструктивных и семантических черт, обеспечивающий направленность синтаксической конструкции на отражение определенным образом интерпретированной внеязыковой действительности. Под функциональными особенностями предложений определенной конструкции будем понимать тенденцию языкового коллектива к использованию данной модели в текстах определенной коммуникативной направленности.

2.3.2.1. Личностная семантика инфинитивных предложений при невыраженном субъекте
Невыраженность субъекта - узуальная черта инфинитивных предложений. Материал показывает, что во многих случаях этот компонент легко восстановим из смысла высказывания или контекста, и, таким образом, перед нами лишь незаполненность синтаксической позиции. Ср.: 1) Извозчику завтра вечером одну, - разговаривал сам с собой Василиса, — все равно ехать и, конечно, на базар. (М. Булгаков. Белая гвардия).
2) Обязательно есть такая птица. В нашем лесу да не быть! (М. Пришвин. В краю непуганных птиц). Исходя из того, что субъект четко определяется из контекста, в таких предложениях можно было бы видеть аналог определенно-личных предложений.
Во многих случаях отсутствующий в высказывании субъект не восстанавливается из контекста с такой определенностью, хотя отнесенность признака к некоему имплицитному субъекту при этом сохранена. В зависимости от смысла высказывания, контекстных показателей и лексического значения инфинитива степень определенности субъектного значения варьируется подобно градациям бесподлежащных предложений с личной формой глагола. Ср. пример: 3) ХЛУДОВ. ...на генерала Хлудова более некому жаловаться. (М. Булгаков. Бег)49. Связь потенциального действия с субъектом сохранена. Но конкретизация субъекта в подобных предложениях с точки зрения коммуникативных задач высказывания не важна, что характеризует субъектные значения таких конструкций как неопределенно-личные. Более того, попытка подставить на незамещенную позицию компонент со сколько-нибудь определенным значением разрушит коммуникативную установку высказывания.
- подлежащее не может не действовать, обязано испытать какое-нибудь состояние, откуда и дательный падеж». [Миловилов 1881: 12].
49 Дательный падеж, представленный в данном примере 0некому), — падеж адресата.