Мотив в системе автокоммуникации в лирике М.Ю. Лермонтова : Слово, молчание, взгляд

• Автор: Брунева, Юлия Анатольевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 203 с.

Глава I. Слово о слове в лирике Лермонтова
Глава II. Мотивы молчания и тишины
Глава III. Мотив взгляда и его место в системе автокоммуникации 139 Заключение
Библиографический список используемой литературы
Проблема данного исследования тесно связана с вопросами изучения специфики лирики. В первой половине 1920-х годов в литературоведении появилось большое количество работ о проблемах контекста и особенностях стихового слова. Это, прежде всего, работы В. В. Виноградова, Б. А. Ларина, Б. В. Томашевского, Ю. Н. Тынянова, Л. Я. Гинзбург. В 1970-1990 гг. вышли очень важные для исследователей лирического текста труды Ю. М. Лотмана, Т. И. Сильман, Ю. И. Левина, М. Л. Гаспарова и других.
Практически все названные авторы в области поэтики базируются на таких качествах лирики, которые обозначены Ю. Н. Тыняновым как "теснота и единство стихового ряда"1, поскольку лирическое стихотворение, по сравнению с прозой, занимает меньшее текстовое пространство и, в связи с этим, с большей силой стремится к образованию своего рода единства -стихового, синтаксического, текстового.
Именно "теснота и единство" во много раз усиливают образность лирического слова, делая его своего рода семантическим концентратом, изначально уже содержащим внутри себя систему значений, (в прозе эта система формируется постепенно) и, вместе с тем, приводит к появлению так называемых “колеблющихся признаков”, вытесняющих в лирическом контексте основное семантическое содержание слова.
Колеблющиеся признаки, в свою очередь, дают возможность говорить о “динамизации стихового слова”, когда слово не просто присутствует в пределах одного лирического текста в одном основном значении, а живёт, меняет свою внутреннюю наполненность, то есть, может проявлять множество различных эмоциональных и семантических оттенков. Ю. Н. Тынянов связывает явление динамизации речи в стихе именно с “повышением семантического в них
1 Тынянов Ю. Проблемы стихотворного языка. - М., 1964. - С. 67.

момента, влекущим за собою все последствия как для семантики отдельных слов, так и для общего сукцессивного их хода”
Повышенная семантическая и эмоциональная сила лирического слова не возникает вдруг, а, по словам Л. Я. Гинзбург, "наращивается многовековыми навыками приятия поэзии"2. При этом сила лирического слова увеличивается не только за счёт его перехода из одного стихотворения поэта в другое, и не только за счёт его существования в лирических произведениях его предшественников, но и за счёт сознания читателя, которое может объединять те или иные поэтические тексты.
Иными словами, Л. Я. Гинзбург, уделяя большое внимание поэтическим клише, также говорит о том, что Ю. Н. Тынянов назвал “динамизацией стихового слова”, связывая её при этом с понятием контекста, имеющим прямое отношение к образованию мотива: “Художественный контекст имеет самые разные объёмы, в том числе далеко выходящие за пределы одного произведения. И цельш литературным направлениям, и отдельным поэтическим системам присущи разные типы контекста. Контекст - ключ к прочтению слова; он сужает слово, выдвигая, динамизируя одни его признаки за счёт других, и одновременно расширяя слово, наращивая на него пласты ассоциаций”3.
Наряду с традиционной семантической осложнённостью слова и с "давлением традиции на семантику", обусловленными его функционированием в пределах различных литературных направлений, в лирике всегда присутствует и то, что Ю. Н. Тынянов, Л. Я. Гинзбург, а затем и Б. А. Ларин выделяют как "семантическую новизну слова"4. Семантическая новизна, как пишет Б. А Ларин, в отличие от традиционной семантики, "даёт не просто двойные, а многорядные (кратные) смысловые эффекты; эти ряды значений не
1 Тынянов Ю. Проблемы стихотворного языка. - М., 1964. - С. 113.
2 Г инзбург Л.Я. О лирике. - М., 1997. - С. 14.
3 Гинзбург Л.Я. О лирике. - М., 1997. - С. 12.
4 Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. - Л., 1974.

Отметим, что звуки у Лермонтова становятся живыми и самостоятельными субстанциями, способными к передвижению и к действиям, имеющими характер и настроение, которые напрямую зависят от того метафизического пространства (души героя, музыки, неба), в котором они обитают и образуют отдельный мотив звуков живых. Звуки - это то, что можно или нельзя подавить в себе, эта та внутренняя энергетика человека, которая может оформиться в Слово или остаться в качестве абстрактной и потенциально действенной силы. Другое дело, что сила в данном случае постоянно увеличивается и копится в границах закрытого пространства, не переходя во внешнюю, чуждую ей среду.
Иная модификация мотива "слова" обнаруживается в лирике Лермонтова, когда речь идёт уже не о мотиве слова о звуке, а о мотиве слова о слове. Она, на наш взгляд, гораздо теснее связана с внешней, реальной действительностью и с конкретно взятым субъектом. Слово не всегда предстает разновидностью звука. С другой стороны, достаточно трудно чётко дифференцировать слово и звук, поскольку есть такие устоявшиеся формулы как "звук слов", "созвучье слов" и т. д., о которых мы говорили выше. Звук, вне всякого сомнения, имеет отношение к слову как частное к общему, минимальное к максимальному, первичное к вторичному, когда речь идет, как в нашем случае, о сфере человеческого существования. Е. Г. Эткинд пишет о том, что “в лексиконе Лермонтова слово “звуки” занимает существенное место. Оно синонимично понятию “слово” и в то же время противоположно ему, потому что звук не отягощён закреплённым за ним единственным смыслом. Звук прямо связан с жизнью души, его содержание способно меняться в зависимости от её настроенности, от воспоминаний и надежд, породивших звук или отразившихся в нём...”1. Звук более свободен, чем слово, поскольку изначально, имея эмоционально-чувственную основу, не несёт в себе никакой конкретной, определённой семантики.
1 Эткинд Е. Г. Внутренний человек и внешняя речь. - М., 1998. - С. 85.