Судьбы малых жанров в русской литературе конца XIX - начала XX вв. : Святочный и пасхальный рассказы, модернистская новелла

• Автор: Калениченко, Ольга Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 246 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1. Святочный рассказ: возможности и границы жанра
1. Типы и модификации реалистического святочного рассказа
2. Типы и модификации модернистского святочного рассказа
Глава 2. Эволюция пасхального рассказа в ведущих литературных направлениях рубежа веков
1. Разновидности и эволюция реалистического пасхального рассказа
2. Разновидности и эволюция Модернистского пасхального рассказа
Глава 3. Типология модернистской новеллы
1. Типы и модификации новеллы символизма
2. Типы и модификации новеллы неореализма
Заключение
Примечания
Список литературы

ВВЕДЕНИЕ
В последней четверти XIX века в жанровой системе русской литературы происходят существенные изменения, неоднозначно воспринятые современниками и вызвавшие в отечественном литературоведении продолжительные споры о кризисе реализма: на смену безраздельно господствующему роману приходит необыкновенное разнообразие малых жанров. (1). К.Мочульский, констатируя процесс смены жанров, писал: «...так всегда было: история литературы история «рап/епоэ»: каждый новобранец метит в генералы; каждый жанр, вроде Горация: «ех 1шплШ potens». А победителя не судят..; <...> Но проходит срок - король развенчан... <...> И каждый раз сторонники «старого режима» кричат: «Литература погибла! Конец света!»» (2).
Напомним, что в этот период происходит либо возрождение малых жанров - их второе «рождение» (новелла, рассказ, сказка, притча), либо их «открытие» среди жанров массовой литературы (святочный и пасхальный рассказ, легенда). Отмечаемое перемещение маргинальных жанров из периферии в центр, по Ю.Тынянову, закономерно, так как «в эпоху разложения какого-нибудь жанра - он из центра перемещается в периферию, а на его место из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление» (3).
Примечательно, что модернизм, вернувший «...России искусство как автономную и самоценную деятельность» (4), возрождает у писателей и интерес к роману, который становится ярчайшим явлением рубежа веков и первых десятилетий XX века (5). Так, в этот период выходят романы Ф.Сологуба («Тяжелые сны» (1895), «Мелкий бес» (1905), «Творимая легенда» (1907 - 1909)),
В.Брюсова («Огненный ангел» (1905 - 1908), «Алтарь победы» (1911 -1912)), 3.Гиппиус («Чертова кукла» (1911), «Роман-царевич» (1912)), Л.Андреева («Сашка Жигулев» (1911)), А.Ремизова («Пруд» (1900 -1903), «Часы» (1903 - 1904), «Крестовые сестры» (1910), «Пятая язва» (1912)), Б.Зайцева («Голубая звезда» (1918)) и других авторов. Вместе с тем писатели-модернисты создают и многочисленные образцы малой прозы (6).
Заметим, что малая проза в русской литературе рубежа веков и первых десятилетий XX века чрезвычайно разнообразна по своему жанровому составу (многочисленные повести, рассказы, новеллы, очерки, сказки, сказания, легенды, притчи, стихотворения в прозе, святочные и пасхальные рассказы, фантазии и проч. широко представлены в творчестве реалистов и модернистов этого периода),

многолика и многогранна по художественному методу. Однако необходимо признать, что в полной мере она еще не изучена.
Так, в многочисленных работах, анализирующих проблематику и поэтику малой прозы писателей-реалистов, либо вообще опускается вычленение ее жанровых разновидностей, а жанровое определение «рассказ» становится эквивалентом понятия «малая проза», либо жанровые определения, даваемые тем или иным произведениям, оказываются малоубедительными и неточными (напр., во многих исследованиях отсутствует четкое разграничение «рассказ» -«новелла» и проч.) (7).
Степень изученности малой прозы модернистов различна. Так, например, проблематика и поэтика творчества Л.Андреева давно находится в поле зрения литературоведов (8), а в последние годы уточнилась жанровая специфика прозы писателя (9). В 90-е годы вышли исследования, посвященные творчеству Б.Зайцева, И.Шмелева и Е.Замятина (10), однако жанровая поэтика малой прозы писателей осталась в них неразработанной.
Знакомство с беллетристикой символистов началось, по сути, в конце 80-х - 90-х годах XX века, параллельно с опубликованием сборников (подчас впервые с 1920-го года) символистской прозы (11). Правда, изучение малой прозы Ф.Сологуба, 3.Гиппиус, В.Брюсова, А. Ремизова и Н. Гумилева пока что остается на проблемнотематическом уровне (12), что объясняется, по-видимому, несколькими причинами: трудностью осмысления текстов, часто их недооценкой (13), отсутствием их полного объема (Сологуб, Гиппиус, Ремизов).
Понятно, что истинное, подлинно научное представление о судьбе жанров в русской литературе рубежа веков сложится только тогда, когда полностью будет изучена малая проза каждого художника этого периода, вычленены особенности всех разнообразных типов и модификаций ее жанров. Вместе с тем нам представляется актуальной попытка проследить судьбу хотя бы некоторых из этих жанров.
В диссертации мы рассмотрим в жанровом отношении модернистскую новеллу, святочный и пасхальный рассказ, а также их типы и модификации в период с 1880-го по 1922-ой годы.
Может показаться, что в работе сделана попытка свести, казалось бы, несводимое. Однако это не так.
Все рассматриваемые жанры отчетливо структурированы, и, как это ни парадоксально звучит, они близки по своей новеллистической природе, так как основной компонент святочных и пасхальных рассказов - чудесное духовное преображение героев - представляет собой не что иное, как новеллистический пуант.

трехрублевые бумажки всем в лавке показать, и зайти к сапожнику узнать на счет сапог.
Почувствовав, что им заинтересовались, радостный герой уходит к себе в лес. И гости не замедлили появиться. «...В белесой мути, бледно озаряемой луной, на тропинке среди кустарника, точно мукой осыпанного, чернели две поднимавшиеся из-под горы фигуры. Впереди была та, что повыше... И не прошло и минуты, как она надвинулась на завалинку, затемнила свет и уже хотела было тоже прильнуть к окошечку, как Ермил оглушительно, как из пушки, выстрелил. <...> Ермил, выскочив из избы..., наклонился над лежащим ничком большим человеком с нарисованными углем усами, в вывернутом тулупе. Снег под животом его был окровавлен...» (34,т.4,с.59). Святочное ряжение закончилось, как это, кстати, часто и бывает в народных быличках, трагедией.
Заключительные же фразы рассказа окончательно переводят святочные абстрактные темные силы в план обыденной суровой, даже жестокой, реальности: «Злые люди загубить хотели, а я того весь век ждал».
«Учитель» (36) контрастен обоим святочным рассказам этой проблемной группы и раскрывает трагическое разрушение, по-рождественски стремительное, личности героя.
Молодой «учитель земской школы в Можаровке, Николай Нилыч Турбин», после одиноко прожитого года мечтает «дни и ночи... о поездке домой» на Святки. «Со всеми подробностями представлял он себе, как приедет домой... долго будет сидеть с отцом в первый вечер за самоваром, в знакомой чистой и теплой хате, задушевно будет говорить с ним до поздней ночи. А потом поедет в большое торговое село к двоюродной сестре; у сестры будут каждый вечер гости, барышни и молодые люди с фабрики. «Надо будет захватить с собою гитару», - думал Турбин» (34,т.2,с.57). Однако этим мечтам не суждено сбыться, так как «...в ноябре отец написал ему, что он должен ехать в губернский город лечиться, и просил денег. <...> И учитель отослал все свое сбережение» (34,т.2,с.58).
Печальной становится жизнь Турбина. И вдруг накануне Сочельника происходит рождественское чудо: на своем столе учитель находит «конверт из плотной бумаги! Турбин смешался, покраснел, неловко рванул его
«Многоуважаемый Николай Нилыч, - стояло в письме, - ... надеюсь, что вы не откажете мне в удовольствии видеть вас у себя на второй день праздника вечером. Преданный вам Линтварев» (34, т.2,с.68 - 69).
Несказанная радость пронизывает героя - он давно стремится общаться с «живыми, настоящими людьми», а «про Линтварева было