Традиции русской литературы XIX в. в прозе Б.Ш. Окуджавы : восприятие, интерпретация, оценка

• Автор: Зобнина, Эльмира Мунировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 232 с.

Глава первая Жанровые традиции русской классической прозы в романах Б.Ш.Окуджавы
1.1 Роман Б.Ш.Окуджавы «Бедный Авросимов» как трансформация жанра исторического
романа
1.2 «Путешествие дилетантов» Б.Ш.Окуджавы и жанровые традиции «свободного»
романа
1.3 «Свидание с Бонапартом» в контексте традиции семейных записок XVIII - XIX вв
«Семейной хроники» С.Т. Аксакова
1.3.1 Семейные записки как источник жанровой модели «Свидания с Бонапартом»
1.3.2 Особенности повествования и функции рассказчика
ГЛАВА ВТОРАЯ Типология героя в прозе Б.Ш.Окуджавы (восприятие, интерпретация)
2.1 Герой времени в «культурологическом» романе
2.2. Типология антигероя «культурологического» романа
2.2.1 Образа Николая I: традиции «Хаджи-Мурата» Л.Н.Толстого
2.2.2 Образ Пестеля: традиции «Моцарта и Сальери» A.C.Пушкина
ГЛАВА ТРЕТЬЯ Литературные параллели как жанрообразующие и структурообразующие приемы создания художественного текста в прозе Б.Ш.Окуджавы
3.1 Роль фантастики и гротеска в формировании жанра
3.2 Истоки возникновения образа героя
3.3 Структурообразующая роль мотива
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Библиография

Современное литературоведение неоднократно обращалось к проблеме функционирования русской классической традиции в поэзии и прозе русских (советских) писателей XX в. Вопрос об особенностях литературного диалога приобретает особое значение на рубеже веков, когда закончился век XX и мы можем подводить некоторые итоги и делать выводы. С течением времени стало ясно, что формы литературных связей менялись, становились сложней и разнообразней.
Сам по себе этот процесс столь очевиден, что о нем говорят многие исследователи, но закономерности его развития, формы и направления освоения классической традиции литературой второй половины XX в. по-прежнему остаются проблемой, недостаточно изученной. Фундаментальных обобщающих работ, в которых бы осмыслялась роль литературной традиции XIX в. как структурообразующего компонента русской литературы второй половины XX в., пока еще крайне недостаточно1.
Имя Окуджавы в контексте данной проблемы возникает не случайно. Он является одним из тех художников, для которых освоение классического опыта духовно и эстетически мотивировано. Исследование русской литературной традиции в творчестве Окуджавы необходимо для выявления особенностей отражения традиции в прозе писателя, чье творчество стало синонимом 1970-х гг. XX в. Он и как художник, и как читатель предлагал свое понимание проблематики русской литературы.. Для Окуджавы классическая традиция стала, с одной стороны, формой диалога с читателем,, средством выражения собственного отношения к современной ему жизни, с другой - жанрообразующим и стилеобразующим компонентом. Окуджава синтезировал традиции разных писателей в соответствии с теми
1 Одним из немногочисленных примеров научного исследования связей русской литературы XX в. с классической традицией стала, например, докторская диссертация Л.М.Ранчина ( См.: Ранчин А.М. На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского. М, 2001).

художественными задачами, которые перед ним стояли. При этом использование опыта предшественников позволило ему остаться оригинальным и самостоятельным художником, создать свою уникальную художественную систему, отразившую духовную основу культуры века XIX, увиденной веком XX.
Выбор темы исследования обусловлен и тем, что Окуджава был своего рода универсальным художником, являясь одновременно и поэтом, и прозаиком. Поэтому изучение своеобразия восприятия и освоения русской классической традиции в творчестве Окуджавы поможет понять особенности ее отражения не просто в прозаических произведениях, но в таком уникальном явлении, как проза поэта.
Понимание ее специфики возникло не сразу. В 1970-е гг., когда стали появляться его исторические романы, отзывы о них были крайнепротиворечивы. Одни критики не приняли столь резкого разрушения границ между литературными жанрами2. Другие же увидели в нем серьезного прозаика, оценив его новаторство3.
Впоследствии произошло «примирение» обоих лагерей. Окуджава стал восприниматься как писатель, для которого и поэзия, и проза представляют собой просто различные способы самовыражения4. Такое отношение сформировалось отчасти и вследствие эволюции творчества Окуджавы. После долгого периода господства прозы в его творчестве с особой силой зазвучала лирическая поэзия: новые стихотворения были обращены в значительной степени к прошлому, к временам молодости поэта, но имели
2 См.: Плеханов С. Анатоль Куракин, возведенный в Печорины? // Литературная газета. 1979, 1 янв. С.4; Бушин Вл. Удобности производить революцию // Литературная газета. 1969. 8 окт.; С.З. Он же: Кушайте, друзья мои. Все ваше // Москва. 1979, №7.С
3 Белая Г. Ценности простых истин // Аврора. 1985, № 12 .С. 111; Оскоцкий В. Роман и история: Традиции и новаторство сов. ист. романа. М.,1980. С.187-197, 201, 271; Ильницкий М. Углубление историзма // Дружба народов. 1981. №8.
4 Бек Т.А. Старые жанры на новом витке // Окуджава: его круг, его век, М., 2004. С. 81-86; Белая Г.А. Моцарт в неволе // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века., М., 2001. С.34-39; Новиков
В.И. Место Окуджавы в ряду русских поэтических классиков // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века. М., 2001.

подразумевающие одновременно дружеское общение и литературную игру, включающую обоих в систему персонажей романа. Построение таких отношений обусловлено новаторской поэтикой романа, язык которого ориентирован на непринужденный разговор, в определенной степени нарушающий литературную норму. В то же время читатель постоянно должен расшифровывать своеобразный код, в основе которого - чрезвычайно широкий литературно-исторический контекст. Таким образом, Пушкин формирует «иллюзию непредназначенности текста непосвященному читателю»84. Не ограничиваясь реформами в области языка и стиля, автор «Евгения Онегина» создает новую для русской традиции композицию романа, вводя открытый финал, не разрешающий окончательно заданного в романе напряжения. Кроме того, образ автора в «Евгении Онегине» зыбок и неоднозначен; переменчиво и его отношение к создаваемому тексту, то он — один из его персонажей, непосредственный участник описываемых событий, то творец истории, разворачивающейся на глазах читателя, то, наконец, всезнающий автор, которому судьбы героев ведомы во всех деталях.
Несоответствие «Евгения Онегина» традиционному эталону было таким значительным, что многие современники Пушкина вообще не восприняли это произведение как роман. Первые читатели «Евгения Онегина» единодушно говорили о том, что автор дал в романе набор картин жизни, сделанных мастерски, но лишенных внутренней связи, что главное лицо слишком слабо и ничтожно, чтобы быть центром романного сюжета. Критик «Сына Отечества» спрашивал: «Что такое роман? — Роман есть теория жизни человеческой»85. С этих позиций судили читатели о «Евгении Онегине» и видели в нем цепь несвязных эпизодов, «рудник для эпиграфов, а не органическое существо»86. Между тем предмет повествования был представлен читателю не как завершенный текст - «теория жизни человеческой», а как произвольно вырезанный кусок произвольно выбранной
84 Кавелти Дж. Г.Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение. 1996, № 22.
83 Цит. по: Зелинский В. Русская критическая литература о произведениях Пушкина. М., 1887. Ч.П. С. 97.
86 Там же