Личность и история в метафизике всеединства Л.П. Карсавина

• Автор: Мальгина, Наталья Юрьевна
• Шифр специальности: 09.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 145 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Проблема историчности личностного бытия в медиевистике Л.П. Карсавина
§1. Опыт исторической типологии личности в ранних трудах Л.П. Карсавина
§ 2. О специфике историко-философской позиции Л.П. Карсавина
§ 3. Личностно-проективное измерение культуры в медиевистике и теории истории Л.П. Карсавина
Глава И. Обоснование исторического всеединства личности
в философии истории Л.П. Карсавина
§1.0 культуроцентризме историософии Л.П. Карсавина
§ 2. Диалектика «родного» и «вселенского» в воззрениях
Л.П. Карсавина
§ 3. Метафизическая судьба личности в философии истории
Л.П. Карсавина
Заключение
Библиография

ВВЕДЕНИЕ
Острота современных дискуссий о специфике отечественной истории, ее достижениях и трагедиях, «светлых» и «темных» периодах, героях и антигероях, в существенной степени, определяется состоянием общественного сознания, лишенного ясных исторических ориентиров, ищущего ответы на последние (в российской традиции - «проклятые») вопросы преимущественно в сфере идеологии, в противостоянии мнений и предпочтений, различных интересов, часто противоположных. Искусственный консенсус -это, конечно, не решение проблемы. Национальную идею не конструируют, ее ищут в реальности исторической жизни, в мире смыслов культуры народа и народов. Собственно, именно этим путем и шли многие русские философы, чье творчество неотделимо от высших достижений отечественной культуры Х1Х-ХХ вв. Самосознание культуры - безусловно, далеко не только философия. Но именно в философии оно может достигать исключительной глубины и отчетливости. В этом отношении русская философия -это тот уровень исторической памяти, обращение к которому совершенно необходимо для реалистического взгляда на российскую историю, для понимания нашего прошлого а, в определенной мере, и будущего.
За два последних десятилетия проделана большая историко-философская работа по изучению тех направлений русской мысли, которые в советский период либо игнорировались, либо рассматривались исключительно в идеологическо-негативном контексте. В первую очередь это относится к «русской религиозной философии» (используются также понятия «русская метафизика» и «новая русская метафизика»), игравшей существенную роль в культуре «Серебряного века», а в дальнейшем в культуре русского зарубежья. Уже достигнутым результатом можно считать гораздо более полное представление о многообразии философских путей в русской культуре, их укорененности в традиции мировой философии. С историко-

философской точки зрения опыт своеобразной апологии метафизики русскими мыслителями (уже начиная с Вл. Соловьева) представляется одним из наиболее оригинальных и глубоких в философии Х1Х-ХХ вв.
Тема истории - одна из центральных в русской философии. Раскрывалась же эта тема в постоянном диалоге с философией европейской. Спор с Гегелем и, прежде всего, с его философией истории был начат уже славянофилами. В то же время, рационалистический детерминизм гегельянства, так же, как и исторический прогрессизм позитивистского типа оказали различное, но в обоих случаях, очень значительное влияние на русскую мысль. Не случайно основоположник российской метафизики всеединства Вл. Соловьев, начиная свою философскую деятельность с критики позитивизма, одновременно вступает в спор-диалог с гегелевской системой1. При всем многообразии позиций, представленных в отечественной философии истории (и не редко, едва ли, не альтернативных) в целом для нее было характерно исключительное внимание к проблеме личности в истории и смыслу ее исторической судьбы. А. Хомяков, высоко оценивая «Феноменологию» Гегеля, видел «порок» его философии истории в том, что личности (отнюдь не «великие») утрачивают смысл исторического бытия, по сути, превращаясь в некие механические «куклы» исторического представления. Но и на противоположном фланге, А. Герцен, в высшей степени испытавший влияние и гегельянства и позитивизма, с подлинно философским трагизмом выразил свое беспокойство о судьбе личности в перспективе развития современной цивилизации: «Личности стирались, родовой типизм сглаживал все резко индивидуальное.... Люди, как товар, становились чем-то гуртовым, оптовым, дюженным, дешевле, плоше врозь, но мночисленнее и сильнее в массе.... Отсюда противное нам, но естественное равнодушие к жизни ближне-
1 О том насколько сложным и противоречивым образом развертывалась гегелевская тема
в творчестве Вл. Соловьева см., например: Сидорип В.В. Интерпретация гегелевской
диалектики в философии B.C. Соловьева: авт. дис. ... канд. филос. наук. М., 2013.

стью. «Метафизика всеединства - давняя традиция философской мысли. Она коренится в философии Платона, развита и обоснована новоплатониз-мом и отцами Восточной Церкви, Эриугеною, Николаем Кузанским. С большей или меньшей силой и ясностью сказывается она в системах Лейбница, Шеллинга и Гегеля. Наконец, она является отличительной чертой национально-русской философской мысли»1.
У позднего Карсавина мы находим более развернутую формулировку собственных философских предпочтений: «Для меня эта система связывается со святоотеческим богословием, особенно с Григорием Нисским и Максимом Исповедником, на Западе - с такими несомненно восточного типа, но подозрительными для ортодоксии метафизиками, как Николай Кузанский и даже Эриугена, в России - со славянофилами, богословствование которых определено немецкой идеалистической философией, и с некоторыми представителями академического богословия (особенно с Болотовым, А.Спасским, Несмеловым). Владимира Соловьева я ощущаю как католика, а современным русским богословам представляюсь еретиком»2. Очевидно, что в данном случае мыслитель был менее всего склонен признать справедливость упреков в «еретизме» своих философских и богословских идей. В то же время он, фактически, присоединяется к весьма распространенным критическим оценкам Вл. Соловьева как «католика». В историко-философском плане Карсавин был многим обязан именно Вл. Соловьеву, и как платонику, и как основоположнику российского направления метафизики всеединства. О философской «самостоятельности» соловьевского платонизма очень тонко и точно писал А.Ф. Лосев: «Его неоплатонические идеи ...возникали сами собой на почве углубленных размышлений небывало острого и критического ума .... Всякий, кто знакомился с античной философией, прекрасно понимает, что это есть не больше и не меньше, как неопла-
1 Карсавин Л.П. Философия истории. СПб. 1993. С. 329.
2 Карсавин Л.П. Письмо А. Веттеру. 16 апреля 1940 г. // Гаврюшин Н. Переписка А. Веттера с Л. Карсавиным // Символ. 1994. № 31. С. 159.