Самосознание средневековой Руси : Категории культуры

• Автор: Юрганов, Андрей Львович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 602 с.

Введение: постановка проблемы, историография, источники
Глава первая. Вера христианская и Правда
Глава вторая. «Благословить» или «пожаловать» ? (Власть и собственность в средневековой Руси)
Глава третья. Бог и раб Божий, государь и холоп: «самовластие» средневекового человека
Глава четвертая. Страшный суд: время и место
Часть I. 1492 год: бремя ожиданий
Часть П. Опричнина
Часть Ш. «День Господень» или смерть
Заключение
Источники и литература
Список сокращений
ВВЕДЕНИЕ: постановка проблемы, историография, источники
1. Постановка проблемы. Историография.
Основная проблема, на решение которой нацелена настоящая диссертация, заключается в том, что при помощи анализа категориальных основ средневековой культуры проводится реконструкция русского средневекового самосознания. Глубоко понять средневековье, как этап существования человека и общества, относящийся по мнению большинства историков (и мы с этим согласны) ко времени Х1У-ХУИ вв., можно, изучив взаимосвязь культуры и общественного самосознания данной эпохи
В рамках такой постановки проблемы важным оказывается рассмотрение основных историографических подходов в исследовании, как средневековой культуры в целом, так и взаимосвязи ее с общественным сознанием.
Крупнейшим достижением дореволюционной исторической науки можно по праву считать «Очерки по истории русской культуры» П. Н. Милюкова. В них нашли отражение наиболее значимые идеи науки и наиболее острые дискуссионные вопросы исторической гносеологии. Ученый обратил внимание на то, что в недавнем прошлом «личная история вождей, их деяния и судьба, их взаимные отношения главное содержание
исторического рассказа», а идеальная цель историка - «изобразить приключения «вождей с возможно большей живостью и драматичностью, в возможно более совершенной художественной форме»1. В самом деле - «ни сил, ни знаний человеческих не хватило бы, чтобы изобразить «всех рядовых бойцов» в истории человечества». Подход этот, внешне логичный, был, отвергнут наукой конца XIX - начала XX века. «Новое направление» стало утверждать мысль, что истинный предмет истории - не биографии «вождей», а «именно
жизнь народной массы»2. П.Н. Милюков показал, как «в короткое время» это новое направление захватило умы историков: история без собственных имен, без событий, без сражений и войн, без дипломатических хитростей и мирных трактатов, - такая история будет несравнимо достовернее, и ее можно будет изучать «точным научным методом: методом наблюдения массовых явлений, т е статистическим... История перестанет быть предметом простой любознательности, пестрым сборником «дней прошедших анекдотов»,
- и сделается предметом, способным возбудить научный интерес и принести практическую пользу».
Ученый впервые в истории исторической науки объяснил причины возникновения проблемы синтеза в исследованиях по русской культуре. История «событий» отошла на второй план перед историй «быта»: «изучение внешней истории (или, так называемой, прагматической, политической) должно было уступить место изучению внутренней (бытовой или культурной)»3. П.Н. Милюков обратил внимание на то, что большинство историков нового направления находило почву для согласия лишь в самых общих позициях, тогда как вопрос о содержании культурной истории (цели ее) порождал «величайшее разногласие»: «Одни готовы считать главным предметом культурной истории
- развитие государства, другие - развитие социальных отношений, третьи - экономическое развитие». Помимо того, для одних «культурная история» - это история духа, для других -материальности. П.Н. Милюков самоопределился в том, что признал несущественной борьбу терминов и призвал остановиться на «широком смысле» - «культурная история» включает в себя и экономическую, и социальную, и государственную, и умственную, и нравственную, и религиозную, и эстетическую стороны.
Милюков считал, что более «простые явления» следует отличать от «более сложных». Принципиальным можно считать следующее положение историка: «Если где-нибудь можно различать простое и сложное, то это не в разных сторонах (здесь и далее в цитате

Арнольдов прежнее определение «культуры» как «совокупности» матеральных и духовных ценностей изменил в сторону «созидательной деятельности»: «Современная наука рассматривает культуру как творчески созидательную по преобразованию природы и общества, результатми которой являются постоянное пополнение материальных и духовных ценностей, совершенствование всех сущностных человеческих сил» (Арнольдов А.И. Человек и мир культуры. М., 1992). Вместе с тем, несмотря на позитивные изменения в понимании культуры как проявления внеприродных механизмов человеческого существования, инерция старого, отжившего еще сильна. Так, например, в 1997 г. в издательстве Санкт-Петербургского университета была опубликована книга П.М. Китаева, в которой делался акцент на том, что культура - это «специфический способ деятельности человека» и одновременно утверждалось буквально следующее: «Что касается методологии нашего труда, то мы в соответствии с поставленной задачей -анализировать понимание культуры, отдавая должное авторам и их исследовательской парадигме, - попытались (настолько последовательно, насколько это оказалось в наших силах) сохранить верность логике первоисточников и в первую очередь логике «Капитала», в котором многие представители науки, включая нас, склонны видеть прежде всего его человековедческую сторону» (Китаев П.М. Культура, человеческое измерение (По материалам исследований в СССР в период 20-80-х годов). СПб., 1997. С. 10).
23 Kroeber A., Kluckhohn С. Culture. A Critical Review of Concepts and Definitions. NY. 1963, Уайт JI.A. Понятие культуры // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретации культуры. Спб., 1997. С. 17-48.
24 Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Там же. С. 122.
25 Там же. С. 130.
26 Там же С. 132, 136.