Интеллигенция и власть : Исторический опыт взаимодействия в середине 50-х - начале 90-х гг. ХХ в. На материале Северо-Кавказского региона

• Автор: Чуприна, Василий Иванович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 353 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава I. ТЕОРЕТИКОМЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Глава И. ИСТОРИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ

ПРЕДПОСЫЛКИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ И ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

Глава III. ПАРТИЙНОГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В РАЗВИТИИ КУЛЬТУРЫ И РОЛЬ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ПРОЦЕССЕ ДУХОВНОГО ОБНОВЛЕНИЯ РЕГИОНА.

Глава IV. ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ И

ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ПО УКРЕПЛЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ В СЕВЕРОКАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ .

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Антигуманная мысль и антигуманный поступок не являются признаками интеллигента. Интеллигенция это социальная общность, спаянная качеством интеллигентности. Интеллигенция это процесс передачи в поколениях особого качества интеллигентности как некоторого высшего социальногуманистического родоначала. Переходящая от поколения к поколению интеллигентность формирует в каждом такие группы людей, смысл бытия которых для них самих заключается в обретении профэтического, по выражению Н. А.Бердяева, духа свободы и независимости, несогласия ни на какой компромисс с властью, системой и вместе с тем, осознание служения сверхличной цели. Интеллигентность это та же народность, которая стремится познать и построить себя. Интеллигент это тот, кто служит истине и добру, это тот, кто, по выражению А. Ф.Лосева, блюдет интересы общечеловеческого благоденствия. Интеллигентность в ее философском значении можно определить как эстетику свободы духа и поступка, создаваемую объектом ради целей общечеловеческого благоденствия. По существу, это мировоззрение той или иной исторической эпохи, но взятое во всем объеме его духовнопрактической природы, в его противоречивопредельных, а поэтому требующих определенного поступочного подвига человекоразмеренностях. Интеллигент суть субъект, который через мысль или поступок существенно раздвигает горизонты, стремиться перестроить господствующее в обществе мировоззрение, а через него и общественные отношения в направлении общего блага, как итогового состояния народной судьбы. Таким образом, главным методологическим инструментом вычленения и познания феномена интеллигенции является понятие мировоззренческого поступка. Обусловлено это, по нашему мнению, прежде всего, желанием определить место интеллигенции или, скорей, свое место, ибо авторы работ сами принадлежат к данному слою в новых изменившихся условиях. Статьи эти представляют своеобразную попытку саморефлексии и, конечно, не выдерживают строгих требований научных работ, однако представляют некоторый интерес с точки зрения воссоздания атмосферы поисков как в области публицистики, так и научноисторической, ибо зачастую в публицистической полемике участвовали и профессиональные историки. Показательны в этом отношении ряд статей в Литературной газете, которая одна из первых подняла вопрос о месте и роли интеллигенции в истории. Особенный интерес вызывает полемика по этому вопросу между публицистом А. Севастьяновым и профессиональным историком, доктором исторических наук В. Хоросом. И общие черты в ней были лишь постольку, поскольку были общие условия существования и более того, членство в партии и интеллигентность, но мнению автора, вполне совместимые вещи. Конечно, не со всеми выводами автора можно согласиться, но следует признать взвешенность данной позиции. Одновременно критический отзыв на данную статью со стороны В. Хороса также представляет интерес для понимания процессов происходивших в сознании профессиональных историков. Историк предлагает дополнить традиционно существующее социологическое определение культурологическим и историческим, фактически заменяя его принципиально другим моральноэтическим, и приводит определение, данное П. Д.Боборыкинм, и определения, которые фигурируют в зарубежных слова рях Оксфордском и Уэбстсровском. И историческая мысль вынуждена была обращаться в поисках методологической базы к русскому философскому наследию и достижениям западной науки, которые ранее были мало доступны. Возможно, именно в этом кроется одна из причин всплеска интереса к вновь переизданному сборнику Вехи. Причиной популярности этого сборника может быть также его определенная созвучность современности, ибо перед Россией, вновь оказавшейся на исторической развилке, со всей актуальностью снова стали проблемы, рассматриваемые в Вехах об исторической необходимости и человеческой свободе, о насилии и его роли в общественной жизни, о личности и общественности как условии и границе ее самореализации, об основах культуры как внутреннего стержня развития общества и др.