Структура порового пространства дерново-подзолистой и серой лесной почв

• Автор: Кызласов, Иннокентий Игоревич
• Шифр специальности: 03.00.27
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 148 с. : ил

Оглавление
Введение

Глава I. П.Я.Чаадаев диалектика национальнокультурной

самоидентичности

1. Утверждение личности как культуросозидающая задача . 2. Постановка вопроса о характере российской цивилизации .

3. Христианство и общество в концепции П.Я.Чаадаева

4. Традиция как принцип единства в истории

Глава II. Н.В.Гоголь единство самопонимания и

мироощущения

1. Человек эстетический и человек религиозный.

2. Истина единого и истина единственного

3. Структура мира в зеркале души
4. Поэтическое одушевление истории
5. Проблема идеала. Характер гоголевской утопии.
Глава III. Чаадаев и Гоголь от идеи к сущности . .
1. Тема России в христианской философии культуры
2. Проблема интеграции различных жизненных миров
3. Свобода и Провидение в двух историософиях
4. Русская эсхатология и утопизм
Заключение
Литература


И.Тургенев, писавший блестящие письма оттуда и активно знакомившийся со знаменитыми европейцами своего времени. Впечатления же Чаадаева от Европы преломились не в путевых заметках, но в его культурфилософских раздумьях гг. И на его страницах совсем не лежит тень Карамзина. Чаадаевский образ русского путешественника гораздо ближе к образу русского скитальца. В отличие от Н. А.И. Герцена и всех последующих эмигрантов, Чаадаев нашел дорогу домой, он вернулся в Россию, в нелюбви к которой его обвиняют до сих пор, в предельно опасный для себя момент. Принимая во внимание его участие в тайных обществах потерпевшего поражение декабристского движения и правительственные репрессии в отношении близких друзей, Чаадаев, въезжая 1 августа г. БрестЛитовск, вряд ли мог скольконибудь сомневаться в отношении того, что ожидает его на родине. Поэтому упрек В. В.Розанова в абсентенизме, адресованный Чаадаеву, совершенно несправедлив. Розанов В. В. А. С.Пушкин Пушкин в русской философской критике Конец XIX начало XX века. М., . С. 3. Как и другие уцелевшие участники декабристского движения, он оказывается перед вопросом о том, что делать дальше. И здесь подробности биографии Чаадаева становятся смысложизненными вехами людей его сословия и поколения, переживавшего во второй половине двадцатых годов глубокий кризис идентичности. В данном случае индивидуальное слилось с групповым в переживании общественного конфликта, где Чаадаев берет на себя поиски выхода из кризиса, считая себя ответственным в деле обретения новых ценностных ориентиров для людей своего круга. Прежде всего он подвергает себя добровольной изоляции до г. Это время своего рода психического моратория Чаадаев использовал для обретения своей новой идентичности в связи с новой духовной атмосферой общества. Он искал новые смыслы для жизни в условиях неадекватности и противоречивости основных духовных ценностей. Для духовной перестройки этих лет характерна религиозная аффектация, отмечаемая друзьями и близкими. Чаадаев работает над текстами писем, включающих рассмотрение религиозных, этических и социальных проблем. С г. Боннальда и Балланша, Ж. Местра и Ламенне. Надпись Чаадаева на книге Ж. Сталь, сделанная после г. Находят, что я притворяюсь, как не притворяться, когда живешь с бандитами и дураками. Но даже легкие намеки на возможность национального духовного обновления Чаадаеву даром не прошли, и поэтому, когда в октябре г. ФП, инициатором репрессий против Чаадаева выступило именно духовенство в лице митрополита Серафима, который не замедлил снестись с Бенкендорфом. Реакция властей широко известна. Надо отдать должное интуиции правительства Николая I объявлять человека сумасшедшим на Западе совершенно бессмысленно, это не более чем частный случай, не имеющий никакого значения1, но в России это очень сильный прием. Вопервых, потому, что русская культура по природе своей соборна исключение из нее, отщепление от всеобщего сознания отсюда крайняя нетерпимость народного сознания к отщепенцам действительно тяжелейшее нравственное испытание, способное нанести реальный вред душевному здоровью человека. Чаадаев как философ лучше других осведомлен о невозможности для индивидуального сознания сохранять полную независимость от всеобщего и того общественного, в которое погружен индивид. Вовторых, в русской номинативной культуре всякое слово в силу обостренной веры в него населения имеет тенденцию к реализации, если не в прямом смысле, то в качестве свершившегося факта сознания. Не удивительно, что с течением времени не только близкие друзья стали искать в поведении Чаадаева признаки сумасшествия, но и он сам в себе. Каталог библиотекиП. Я.Чаадаева М. С. 4. Как считал, например, А. Веселовский, философскоисторические парадоксы Чаадаева в Англии или Германии вызвали бы разностороннее обсуждение и, может быть, потерпели бы поражение как недостаточно научные или слабо обоснованные и имели бы значение своеобразного личного мнения Веселовский А. Гоголь и Чаадаев Вестник Европы. А 9. С. .