Философия истории К. Н. Леонтьева

• Автор: Гоголев, Роман Александрович
• Шифр специальности: 09.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 156 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Философия истории К.Н Леонтьева
в контексте традиционного историзма И ОТЕЧЕСТВЕННЫХ историософских концепций XIX ВЕКА
1.1. Методологические основания
философии истории К.Н.Леонтьева
1.2. Элементы античного и христианского
историзма в историософии К.Н.Леонтьева
1.3. Теория “мировых монархий” в трактовке Ф.И.Тютчева
и философия истории К.Н.Леонтьева
1.4. Влияние теории культурно-исторических типов
Н.Я.Данилевского на формирование
историософских взглядов К.Н.Леонтьева
Глава II. Антроподицея и теодицея К.НЛеонтьева
КАК ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ КАТЕГОРИИ ЕГО ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ
II. 1. Религиозная и эстетическая константы
в складывании философского дискурса К.Н.Леонтьева
II.2. “Антрополатрия” и человеколюбие
как точки экстремума антроподицеи К.Н.Леонтьева
П.З. Соотношение христианства
и эстетизма в теодицее К.Н.Леонтьева
Глава III. Философия истории К.Н.Леонтьева как оригинальная система
III. 1. Оценка перспектив капитализма и социализма
в историософии К.Н.Леонтьева
III. 2. Футурологическая утопия славяно-восточной
цивилизации: анатолизм (гептастилизм)
Ш.З. Формирование концепции “трёх путей” и выработка
оригинальной эсхатологии как завершение историософии
Заключение
Источники и литература
ВВЕДЕНИЕ
Философия истории как особая дисциплина уверенно входит в круг наиболее актуальных вопросов современной гуманитарной мысли. Рубеж тысячелетий подталкивает не только к подведению итогов, обнаружению индикаторов развития, но и генеральной верификации знания, накопленного историей человечества на всём протяжении его существования. Стремительное течение научного прогресса, кризис целого ряда научных направлений и, как закономерное следствие, научной картины мира, вследствие масштабных экологических и гуманитарных катастроф, вновь выдвигает на первый план вызов, выразителем которого почти два века назад стал П.Я.Чаадаев: “Разум века требует совершенно новой философии истории”. Всплеск интереса к указанной проблематике выпадает преимущественно на эпохи, в которые разрывы истории затрагивают не только высшие этажи научного истеблишмента, но раскалывают насквозь наличные уровни общественного сознания, вызывая неизбежный демонтаж всей действующей исторической парадигмы.
Инициирование подобного пересмотра принадлежит в этом случае не только теоретикам науки. Так, смена античного историзма христианским была спровоцирована маргиналами, теми, кого А.Дж.Тойнби именует dominant minority (преобладающее меньшинство). Её зодчими по праву могут быть названы Иоанн Богослов, Аврелий Августин, представители Восточной христианской патристики. Со временем, в недрах самой христианской парадигмы зарождается новая историческая модель, в основание которой легла научная картина мира. Своё окончательное оформление она получает в трудах французских просветителей, а также И.Канта, И.Г.Гердера, Г.В.Ф.Гегеля и К.Маркса. Следует признать, что влияние этой исторической модели сохраняется до настоящего времени, несмотря на то, что локальные, но перманентные обвалы архитектоники сциентизма, наблюдались уже в

преддверии I Мировой войны. Под влиянием этой катастрофы прежний историзм глобальных схем значительно утратил свои господствующие позиции. В.Дильтей, О.Шпенглер, Б.Кроче, Э.Трёльч, Р.Арон, М.Хайдеггер,
В.Беньямин становятся знаковыми фигурами целых направлений в философии истории. Вторая мировая война пополнила этот список такими именами как К,Ясперс, Т.Адорно, М.Хоркхаймер, Р.Дж.Коллингвуд, М.Блок, Л.Февр, Ф.Бродель.
Заданный темп развития естественных наук, помноженный на динамику развития техники, не оставляет шансов гуманитарной науке следовать за собою даже на значительном расстоянии. Не только гуманитарная наука, но и научная фантастика, не оказывают сегодня определяющего влияния на формы и темпы технического прогресса: техногенная эра самодостаточна, черпает вдохновение в себе самой, "снимая" человека как исторический феномен. Реакцией на эти явления становится распад историософских схем не только последних двух-трёх столетий, но и ревизия классического античного и христианского историзма (К.Поппер, Ф. Фуку яма).
В России стране усилению и активизации этого процесса способствовали распад имперской политической системы СССР, способствовавшей консервации масштабной исторической схемы Гегеля— Маркса, и ломка социально-экономических отношений. В этой связи успешное преодоление крайних точек зрения может быть осуществлено на основе последовательного содержательного исследования и анализа наследия русских мыслителей. Работами Ю.Шичалина, В.Карпеца, Г.Николаева, А.Дугина, В.Цымбурского обозначены наиболее оригинальные направления отечественного историософского дискурса 90-х годов XX века. Однако идейная проблематика их поисков опирается не только на достижения зарубежной науки, но, по большей части, находится в русле русской философской традиции, представленной именами П.Л.Лаврова,

колёса, рычаги, винты, атомы, и наконец, машина вырабатывающая, образующая людей. Человек в государстве есть в одно и тоже время и механик и колёса и винт, и продукт общественного организма” [6; 130]. Тем самым Леонтьев подчеркивает, что человек, отдельная личность является не только пассивной массой, но и активным элементом, способным влиять на исторические процессы. A.B.Королёв замечает, что согласно социальной философии Леонтьева, у человека не отнимается вовсе право самостоятельности, он может влиять в ту или другую сторону на жизнь государственного организма. “Человек - каждый в отдельности - может или ускорять, или замедлять процесс развития государства и тем содействовать или противодействовать большей или меньшей степени цветения и плодоношения государства, но он может вместе с тем делать и обратное -содействовать и противодействовать разложению государства” [134; 335].
В свете вышеизложенного, теоретическая модель историософии Леонтьева выглядит следующим образом. Исторический поток вмещает в себя организованные сменяющие друг друга во времени культуры, причем упадок одной культуры проходит на фоне становления последующей; в противном случае можно говорить о приближающемся конце истории, который сопровождается компотом из элементов прежде существовавших цивилизаций. Вслед за Данилевским Леонтьев считает, что именно России принадлежит очередной исторический жребий. Из этой отправной точки Леонтьев строит свою по аксиологическим приоритетам раскладке систему целей и задач исторического развития, базовые элементы которой оставались неизменными, остальные же эволюционировали от утопии славяно-русского культурно-исторического типа анатолизм (гептастилизм), до футуро-эсхатологической концепции “трёх путей”.