Философская предыстория картезианского "cogito"

• Автор: Гарнцев, Михаил Анатольевич
• Шифр специальности: 09.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1979
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 296 с.

Глава I. Проблема аристотелевского "со^о"
§ I. Самопознание у Аристотеля
§ 2. Аристотелевская концепция сознания и самосознания
Глава II. Субъект познания в философии Плотина
§ I. Самопознание у Плотина
§ 2. Проблема соотношения интуиции и дискурсивного
мышления в философии Плотина
§ 3. Плотиновская концепция сознания и самосознания
Глава III. Проблематика августиновского "соёХ±о"
§ I. Роль неоплатоников и Аристотеля в формировании
философской системы Августина
§ 2. Самопознание и сомнение у Августина
§ 3. Августин об интуиции и дискурсивном мышлении
§ 4. Августиновская концепция самосознания
Глава IV. Картезианское "Со^о" как предмет историкофилософского анализа
§ I. Традиция "со£И;о" в средневековой философии
§ 2. Декарт и Августин /отношение Декарта к авгуеТИНОВСКОМу "Сое1*оп
§ 3. Сомнение у Декарта
§ 4. Проблема интеллектуальной интуиции в философии
Декарта. Картезианская концепция сознания и самосознания
Заключение
Настоящая работа посвящена анализу философской предыстории картезианского принципа "Мыслю, следовательно существую", сыгравшего важную роль в становлении "метафизики ХУЛ века, главным представителем которой во Франции был Декарт"^, и оказывающего вплоть до настоящего времени глубокое влияние на развитие всей западноевропейской философии.
Скажем сразу, что перед исследователем, приступающим к рассмотрению философской предыстории картезианского "Cogito ergo sum" открывается заманчивая, но и ко многому обязывающая возможность использования богатейшего материала, который, к сожалению, весьма редко привлекал к себе внимание историков философии, далеко не всегда готовых предпочесть подчас лишенные бесспорной наглядности преимущества многомерного сравнительного анализа, охватывающего несколько исторических периодов, неоспоримым выгодам узкой специализации.
Однано, на наш взгляд, именно крупномасштабное сравнительное исследование, позволяющее наблюдать процесс развертывания избранной концептуальной парадигмы во времени, исчисляющемся многими веками, может наиболее целенаправленно способствовать выявлению некоторых закономерностей генезиса философского знания. Иными словами , исследование подобного рода, допускающее относительную самоI. К. Маркс, Ф.Энгель с. Святое семейство, или критика критической критики. - К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч.2-е изд., т.2,

стоятельность имманентного анализа и одновременно повышающее его эффективность использованием результатов Quellenforschung , поможет, с одной стороны, выделить в различных способах философствования те общие моменты, что дают право говорить о существовании определенных стереотипов философского мышления, которые, будучи наследуемы одной эпохой у другой, так или иначе проявляются в разных исторических условиях и с необходимостью воплощают в философской традиции живую связь времен, - а с другой стороны, -вычленить ряд проблемно-концептуальных схем, отличающих тот или иной способ философствования как самобытную целостность.
Исходя только из приведенных общих соображений, уже нетрудно догадаться, что историко-философский анализ предыстории картезианского " Cogito " не может не быть нацелен на изучение диалектической взаимосвязи традиции и новаторства. Ведь сколь ни высоко было мнение Декарта, вполне, заметим, обоснованное, об оригинальности его философии, зависимость новаторских достижений Декарта не только от социокультурных условий, непосредственно обусловивших существенные сдвиги в структуре мировосприятия, но и от приобретений философской мысли прошлого, несомненно влияющих на формирование мировоззрения новаторски мыслящего исследователя, очевидна - тем более, если допустить, что свобода философского творчества субъективно осознается тем полнее, чем принципиальнее и настоятельнее историческая необходимость, определяющая объективную значимость миссии великого философа.
Относительно выбора проблем, подход к которым различных мыслителей подлежит обсуждению, можно сказать, что имманентный анализ картезианского " cogito" приводит к выводу о том, что исследование тесно связанных друг с другом проблем сомнения, самопознания, само
ум и мышление едины, и /ум знает себя/ весь целиком, а не одной /своей/ частью другую часть/У, 3,6/. Таким образом, тождество ума и умопостигаемого объекта, которое только угадывалось у Платона,'*' и было возведено Аристотелем в исходный принцип ноологии, становится у Плотина conditio sine quanmero концепции самопознания ума, постулирующей онтологически трактуемый приоритет самопознания перед познанием чего-либо другого.
Но спрашивается, может ли душа обращаться к самой себе и познавать себя или же она должна возвыситься до ума, чтобы обрести истинное самопознание? По мнению Плотина, природа души выражается главным образом в дискурсивном мышлении, а последнее направлено преимущественно на внешнее. Хотя душе свойственно знание того, что она мыслит и созерцает, тем не менее мыслимое ею не тождественно с нею самой, и в силу этого самопознание души является менее совершенным, чем самопознание ума. А так как умопостигаемое выше души и находится в уме, то познавать себя душа может тогда, когда
она обращается к уму, которому в высшей степени присуще самопозна

Таким образом Плотин рассматривает самопознание ума и самопознание души как два различных, хотя и тесно связанных вида интеллектуального познания. Однако при изучении соотношения этих видов интеллектуального познания возникают определенные трудности
1. Cf.J.Pepin,Elements pour une histoire de la relation entre l'intelligence et l'intelligible chez Platon et dans le néoplatonisme.-"Revue philosophique de la France et de 1'étranger",vol.146,1956, p.kO-kk
2. Итак, по мнению Плотина, для человека возможно двоякое самопознание: или он познает природу рассуждения, свойственного душе,
или возвышаясь над этим, познает себя, как бы становясь умом, и
в таком случае он мыслит себя уже не как человека, а как совершенно иное существо и сам восхищается в высшую сферу, увлекаемый лишь той лучшей частью души, которая только и может взлететь до мышления" /У, 3,4/. Заметим, что в плотиновском мистицизме намечается определенная иерархия уровней возможной деперсонализации индивида. Самоотождествление с умопостигаемым миром или слияние с Единым знаменуют собой, по Плотину, некие этапы на пути преодоления ущербности эмпирического Я - на пути, в плотинрвских описаниях которого пафос проповедника свободы от собственного Я неожиданно сменяет ту горькук
иронию, с какой философствующий аскет относится к своему телу.