Концепция человека в деревенской прозе 1960-1980-х годов : по произведениям В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Белова, В. Распутина, В. Шукшина

• Автор: Новожеева, Инна Вячеславовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Брянск
• Количество страниц: 212 с.

Глава первая. Концепция естественного человека

1.1. Образ крестьянина в русской классической литературе

1.2. Доминанты художественной картины мира деревенской прозы

1.3. Природные начала в героях В.Астафьева, В.Белова и В.Распутина

Глава вторая. Концепция праведничества

2.1. Духовно-нравственные координаты героя деревенской прозы

2.2. Женские образы в прозе В. Астафьева, Ф.Абрамова, В.Белова, В.Распутина, В.Шукшина

Глава третья. Концепция маргинальности

3.1. Образ Чудика в прозе В.Шукшина

3.2. «Межедомки», «обсевки», «архаровцы»: образ человека, оторвавшегося от родной среды, в творчестве В. Астафьева, Ф.Абрамова, В.Белова,
В.Распутина
Заключение
Список использованной литературы

Уникальным явлением русской культуры второй половины XX столетия по праву считается деревенская проза, объединяющая таких самобытных художников, как Ф.Абрамов, В.Астафьев, В.Белов, В.Распутин,
В.Шукшин. Приход в литературу плеяды талантливых писателей совпал с драматическим периодом национальной истории, получившей название «раскрестьянивание»: крестьянская Россия с характерной философией, эстетикой, формой труда и быта безвозвратно исчезала, за долгие годы «раскулачивания», сталинских репрессий, уничтожения «неперспективных» деревень сами понятия «крестьянство» и «деревня» вытеснялись из национального самосознания. Деревенская проза взывает к «реабилитации крестьянства» (термин А.Солженицына), к возрождению крестьянско-земледельческого самосознания как первоосновы возрождения России. Тревога за дорогой сердцу мир русской деревни, трагическое осознание национального раскола и грядущей катастрофы соединяются в произведениях «деревенщиков» 1960 - 80-х годов с прославлением незыблемых, вековечные основы народной жизни, духовно-нравственных традиций крестьянского мира.
Деревенская проза, по мысли А.Ю.Болыпаковой, явление не тематического, а сущностного порядка, и «эта сущность выявляется не столько на уровне образа героя или повествователя, сколько на уровне эстетического идеала...сформировавшегося на основе крестьянского мироощущения и мировоззрения в его мирной, общечеловеческой сути... и связанного с самой широкой мировой культурой» [41, 33]. Необходимость исследования русской деревенской прозы связана прежде всего с угрозой исчезновения памяти о своем историческом прошлом у славянских народов и угрозой забвения общечеловеческих праоснов в современном мире.

В литературоведении и критике с самого начала зарождения деревенской прозы неустанно велись дискуссии о сути этого явления, иллюстрирующие многосторонность и неисчерпаемости литературного феномена деревенской прозы.
Первоначально термин «деревенская проза» объединял сельскую публицистику 1950-х В.Овечкина («Районные будни», 1952 - 1956), Е.Дороша («Деревенский дневник», 1956 - 1973), произведения В.Тендрякова («Падение Ивана Чупрова», 1953), А.Калинина («На среднем уровне», 1954),
С.Воронина («Ненужная слава», 1955), С.Антонова («Дело было в Пенькове», 1956), А.Яшина («Рычаги», 1956), предваряющие появление собственно деревенской прозы, началом которой по нраву считается «Матренин двор» А.И.Солженицына (1959, опубл. 1963), «Братья и сестры» Ф.Абрамова (1958), первые рассказы «Последнего поклона» В.Астафьева, «На Иртыше»
С.Залыгина (1964), «Привычное дело» В.Белова (1966). В середине 60-х годов термин «деревенская проза» активно обсуждается, ему ищут синонимы и аналоги: «сельская тема», «памятливая литература», «литература прощания» (С.Залыгин), «традиционная литература» (Ю.Селезнев), «лирическая проза» (А.Клитко), «проза о деревне» (Ф. Кузнецов), «тема крестьянства и деревни в советской прозе» (Л.Теракопян, Г.Цветов), а в 80-е годы появляется название «русская советская социально - философская проза» (А.Лапченко), «экологическая проза» или «экологическая тема в современной литературе» (В.Сурганов), нашедшее свое отражение во многих учебниках и методических пособиях. Но все эти заменители мало что уточняли или улучшали. Термин закрепился, обозначая не только тему, но и проблематику, и художественно -стилевое явление.
С именами В.Астафьева и В.Распутина, творчество которых ознаменовало новый этап в становлении деревенской прозы, связано возникновение термина «новая деревенская проза». Старуха Анна из «Последнего срока» В.Распутина, бабушка Катерина Петровна из «Последнего поклона» В.Астафьева побудили критику сделать вывод о новом

вечности реализуется путем обращения к вневременным образам мира. Все на • Матере древнее, связанное с жизнью многих поколений: Матере 300 лет, избам - 200. Богодул воспринимается старухами и характеризуется повествователем как глубокий старик. Здесь очевидна авторская установка на изображение вневременного образа, человека, сопутствующего жизни многих поколений людей, всегда нужного им (достаточно вспомнить «профессию» Богодул а). Вот как описывается его внешность: «Был он на ногах, ступал медленно и широко, тяжелой, навалистой поступью, сгибаясь в спине и задирая большую лохматую голову, в которой воробьи вполне могли устраивать гнезда. Из дремучих зарослей на лице выглядывала лишь горбушка мясистого кочковатого носа да мерцали красные, налитые кровью глаза. От снега до снега Богодул шлепал босиком» [215, 230]. А это - поэтическое описание представлений славян о домовом: «...домовой любит принимать разные виды, но обыкновенно он является плотным, не очень рослым стариком, в коротком смурном зипуне или синем кафтане... у него седая порядочная борода; волосы острижены в скобу, но косматы и застилают лицо; голос суровый и глухой, он любит браниться и употребляет при этом выражения чисто народные... Как настоящий хозяин, именем которого чтят его в народе, домовой присматривает за всем в доме, сочувствует и семейной радости, и семейному горю» [234, Т.1, 69]. В тексте повести образ Богодула сближается с мифологическим образом зверька-Хозяина: функции охраны острова и старух, службы острову и жителям деревни, наконец, предвидения одновременной кончины. Но автору недостаточно воплощения мысли о хозяйском отношении к жизни, включающем в себя знание прошлого, настоящего и будущего, в образе человека по имени Богодул. Для усиления этой мысли в повесть вводится образ зверька неизвестной породы, и его имя Хозяин характеризует главную функцию героя в повести как воплощение вечного служения и памяти. Зверек - Хозяин тоже принимает идею вечной жизни, он считает, что никому мечтать не дано, а то, что люди считают мечтами, является только воспоминаниями. Образы Дарьи, Богодула, Хозяина,