Социальная динамика в локальном социокультурном пространстве

• Автор: Басалаева, Ирина Петровна
• Шифр специальности: 09.00.11
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Кемерово
• Количество страниц: 204 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

1. ФРОНТИРНАЯ ПАРАДИГМА В СОВРЕМЕННОМ СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНОМ ЗНАНИИ

1.1. Современное состояние теории «подвижной границы»

1.2. Проблема пространственности фронтира

1.3. Пространственно-временная специфика фронтирной социальной реальности

2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА

2.1. Лингвистический аспект концепции социального конструирования реальности

2.2. Концепт Место в фронтирных исследованиях

2.3. Концепция социальной (культурной) травмы в парадигме социального изменения

2.4. Философско-концептуальная интерпретация фронтира в исследованиях социокультурного ландшафта
3. ФРОНТИРНЫЙ КОМПЛЕКС КАК ИММАНЕНТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИНАМИКИ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
3.1. Фронтирный комплекс как репрезентант социальной памяти
3.2. Объективные характеристики фронтира
3.3. Культурно-символические характеристики фронтира
3.4. Нарративная фиксация культурно-ландшафтного паттерна
в культурной памяти
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Фронтирный нарратив 1849 года

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Исчезновение с карты мира СССР, государства с чертами континентальной державы, дало импульс развитию центробежных тенденций на всей огромной территории и на всех уровнях некогда монолитного социального организма. В то же время распад советского общества сделал насущной задачу реинтеграции множества его осколков в новое единство. «Собирание» фрагментов советского колосса вписано сегодня в контекст глокализации и регионализации - социокультурных процессов «крупной фактуры», обнимающих все сферы жизни постсо-циалистических обществ. Если глокализация имеет очевидный мировой резонанс и является культурной реакцией на вестернизацию, то регионализация более «примордиальна»: в России она представлена процессом разбиения монолита-страны на монолиты-регионы, в ходе которого сформировалась блочно-региональная структура постсоветского культурного ландшафта.
Переходные процессы в постсоциалистической социальной реальности коррелируют с парадигмальными изменениями российской гуманитаристики, отныне ориентированной не на интеллектуальную поддержку генерализующих концептов в монологических «больших нарративах», а на междисциплинарное изучение социального и культурного многообразия в «полифонических» микроисследованиях. Современные методологические поиски и обретения связаны с преодолением централистской логики гуманитарных исследований. В науке, как и в других фазовых пространствах современности (крупном бизнесе, государственном управлении и т. д.), наблюдается действие тех же процессов пострегионализации, фрагментирующих и дифференцирующих идеологически-однородный фон, что и в ткани социального бытия.
С 2000-х гг. в России транслируется установка на устойчивое развитие, вектор которого задан моделью гражданского общества. Востребованным инструментом социального прогнозирования стала разработка концепций и стратегий территориального развития. Последовательный социально-

философский анализ позволяет выстраивать социальное проектирование на базе современных теорий социального изменения, исходя из приоритета уникальности Места. С другой стороны, изучение глубинных факторов регионального социального бытия является условием возможности разумной децентрализации страны, слишком большой и разнообразной, чтобы директивное управление ею из одного центра было эффективным. Знание и учёт местных особенностей выступают сегодня важнейшим залогом формирования подлинного федерализма государственного устройства и территориального самоуправления, ибо эпоха пострегионализации, наступление которой диагностировано экспертами, будет эпохой уникальных Мест.
Проблема исследования. Исторические периоды в одно или несколько столетий (хронологический мезоуровень), объединённые событийно в структурно зафиксированных социальных изменениях, как правило, рассматриваются историками, демографами, этнографами, социологами, политологами, публицистами и др., тогда как социально-философскому осмыслению подвергаются преимущественно хронологические целостности, приближенные к тысячелетним макропериодам и являющиеся продуктом крупномасштабного членения исторического процесса. Такое положение дел приводит к значительной степени описательности в исследованиях социальных изменений мезоуровня в ущерб их аналитической полноте и содержательности. С другой стороны, сложившаяся ситуация является результатом фактического отсутствия адекватной социально-философской методологической базы для подобных исследований. Поиск, установление и применение таковой служит разрешением указанного противоречия. В качестве средства разрешения проблемной ситуации на конкретном региональном материале может выступать синтез концепций фронтира, социального конструирования реальности и культурного ландшафта.
Степень научной разработанности проблемы. «Размещённость» социального действия в пространстве, открытая Г. Зиммелем, исследуется европейской мыслью с XIX в., хотя эта тема по ряду причин так и не попала

лагающего создание общей концепции исторического развития Сибири . Категория фронтир корреспондирует прежде всего к социоментальной, культурно-символической сфере, к области транслируемых через локальную и/или идеологическую традицию коллективных социальных представлений и поведенческих образцов. Возможным выходом из затруднений дефиниро-вания фронтира может стать понимание его не в качестве территории, а в качестве культурно-ландшафтного паттерна, репрезентированного в образе территории. Действительно, если фронтир понимать как ментальносимволический феномен (фронтирный комплекс), то неважно, линия ли это или полоса-площадь в «реальном» пространстве. В пространственном отношении фронтир - квазиграница, экстерриториальное пространственносимволическое явление53, феномен культурного ландшафта (ландшафтно де-

терминированный стереотип поведения).
Любое пространство дано в восприятии, и это логически предустанавливает множественность способов его данности. Если не иметь в виду интен-циональность как естественный онтический модус гетерогенности восприятия и сосредоточиться на выявлении некоторых общих его способов, то речь должна идти в первую очередь об опытном переживании пространства и о его художественной переработке54. Первое общераспространено и следует типизированным образцам; в искусстве же выявляются, апробируются и развиваются новые возможности восприятия55. Структуры человеческой способности восприятия исторически изменчивы, однако его историзация всё же не представляет собой процесса вне всяких внутренних закономерностей
52 Это доказано уже в работах А. Д. Агеева, однако настойчивые попытки её применения к решению этих задач не прекращаются.
53 Понятия территория и пространство фундаментально различны (территория - это редуцированное к двум измерениям, «распластанное» пространство). В современной так называемой гуманитарной географии пространственность фронтира утрирована до предела, ср. показательное высказывание Д. Н. Замятина: «Фронтир, по сути, некое ментальное пространство, усвоившее и вобравшее в себя черты пространства географического, реального и ставшее динамичным местом мысли, географией смой мысли...». Ремарка сделана в работе под названием «Феноменология географических образов», однако позволим себе заметить, что именно с точки зрения феноменологии было бы затруднительно разделить «реальное географическое» пространство и «место мысли». С тезисом Д. Н. Замятина о том, что фронтир - это «великий географический образ», мы полностью согласны.
54 Вальденфельс Б. Одновременность неоднородного... С. 1.
55 Например, модерное восприятие города было подготовлено импрессионистами, фактически осуществившими перефокусировку наличного способа упорядочивания мира.