Интерпретация образа врага в моральном дискурсе

• Автор: Щукин, Денис Андреевич
• Шифр специальности: 09.00.05
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 193 с.

Оглавление.
Введение

Глава 1. Другой как враг

§1. Другой как враг: опыт концептуализации понятия

§2. Философская интерпретация конструирования врага в контексте

психологических и психоаналитических теорий

§3. Индивидуальная и коллективная идентичность: идентификация как

механизм порождения образа врага

Глава 2. Этическое измерение врага

§1. «Этика сходства» и «этика различия»

§2. Проблема этического статуса врага

§3. Враг как воплощение зла
§4. Интерпретация в структуре морального дискурса
Глава 3. Проблема репрезентации образа врага в контексте эмпирического
анализа конфликта интерпретаций
§1. Конфликт интерпретаций и дискурсивные практики
§2. Напряженность российского дискурса
§3. Векторы интерпретационных столкновений
§4. Новые символические проекты как индикаторы динамики конфликта
интерпретаций
§5. Концепт «враг» в контексте эмпирического анализа
Заключение
Библиография
Приложения

Введение.
Актуальность темы исследования
Враг представляет собой один из ключевых символических маркеров, позволяющих субъекту выстроить систему координат собственного бытия или бытия группы, в которую он включён. На всём протяжении существования человека как активного субъекта социальной реальности этот архаический концепт, вне зависимости от особенностей культуры, специфику которой он принимал, обладал фундаментальным значением. Являясь структурным элементом моральных практик, концепт «враг» принадлежит полю этического осмысления. Определение врага лишь как носителя аморальных характеристик, встречающееся в современной эти-ке, не раскрывает того спектра символических значений, которым это понятие обладает. Существование врага и этическая экзистенция субъекта находятся в непосредственной взаимосвязи, однако смысл этой взаимосвязи нуждается в дополнительном разъяснении. Враг, будучи включённым в общее ценностно-нормативное пространство, в рамках которого функционируют универсальные правила взаимоотношения человеческих существ, тем не менее, остаётся за границами социальной системы.
Активно исследуемая методами социальных и гуманитарных наук тенденция к виртуализации социального ведёт к изменению характера интерсубъективных отношений, стремительному развитию массового информационного общества и модернизации традиционной коммуникативной модели. Описанные трансформации позволяют субъекту осваивать новые инструменты коммуникации, формируют специфические типы идентичности, меняя алгоритм самого процесса самоидентификации. Индивид интегрирован в виртуальные сообщества, логика функционирования которых отличается от традиционной, придававшей особое зна-

чение непосредственному обращению к другому субъекту и сконструированной на основании механизмов поиска врага. Вместе с тем, виртуальное сообщество не способно удовлетворить все желания субъекта, так как его телесность не может быть полностью вписана в рамки виртуальной интеракции и постоянно возвращает индивида в реальный мир, лишая виртуальное пространство необходимой изолированности.
В конце XX века происходит ряд значительных сдвигов в ценностной структуре общества, интенсификация глобализации ведёт к столкновению универсальных и локальных норм, что способствует стремительному распространению этического релятивизма. Развитие средств медиа и захват ими всех сфер жизни индивида делает всё более радикальной дистанцию между врагом и его образом, зачастую попадающими в ситуацию тотального несоответствия друг другу.
Подобная раздвоенность требует внесения коррективов в методологию этического анализа социальных отношений. Не стоит оставлять без внимания очевидную корреляцию между атомизированностью человека, свойственную для диагностированного философами символического хаоса, с которым пришлось столкнуться европейской культуре, и постепенной потерей им традиционных навыков интеракции, которая, в свою очередь, дезавуирует ценностно-нормативную систему.
Характерное для либеральной парадигмы стремление избегать определения термина «враг» и производного от него понятия «образ врага» в категориях добра и зла, ставящее под сомнение статус этих концептов, в начале XXI века становится объектом агрессивной критики. В этих условиях исключительную актуальность приобретает проблема репрезентации связи врага с моральным дискурсом, созданным в рамках интеракции социальных агентов. Между тем, в современной моральной философии практически отсутствуют серьёзные исследования, сфокуси-

ро: ещё сегодня все знали, что идёт война с Евразией, а завтра оказывается, что Океания уже пять лет воюет с Остазией. Державы не позволяют себе непосредственное вторжение на территорию противника, ограничиваясь боями за нейтральную территорию и бомбёжкой крупных городов противника. Такова идеальная картина международных отношений по Оруэллу, которая, без сомнения, может быть встроена в ницшеанскую логику.
Основная загадка романа «1984» - являются ли враги Океании чем-то внешним по отношению к описываемой системе или, скорее, интегрированы в её структуру в качестве базового элемента. Граница между внешним врагом и врагом внутренним нивелируется, демонстрируя изнанку социального тела, включающего в себя в качестве новых видов практик всё то, что попадает в его сферу влияния.
Для Ницше, как и для Оруэлла, актуальность внутреннего врага столь же очевидна: «Не иначе относимся мы и к “внутреннему врагу”: и тут мы одухотворили вражду, и тут мы постигли ее ценность. Являешься плодовитым лишь в силу того, что богат контрастами; остаешься молодым пить при условии, что душа не ложится врастяжку, не жаждет мира... Ничто не стало нам более чуждым, чем эта давняя желательность, желательность “мира души”»1. Безусловно, пафос ницшеанского возмущения, формирующий спектр характеристик, описывающих ницшеанского субъекта, обращён, прежде всего, против христианства. Лишённость покоя предполагает постоянное движение вверх по пути новых синтетических конструкций, а отказ от войны - отказ от великой жизни, ведь только на войне человек имеет шанс найти себя.
Не следует понимать это утверждение как призыв к всеобщей милитаризации, из него вытекает лишь необходимость внутреннего противопоставления своему alter ego, которое так удачно описывал Антонен Арто2. Наличие оппозиции желаниям, чувствам, ценностям, идеалам деконструи-
1 Ницше Ф. Сумерки идолов // Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 574.
2 См.: Арто А. Театр и его двойник. М., 1993.