Политика России в отношении Приднестровской Молдавской Республики : 1992-2009 гг.

• Автор: Девятков, Андрей Владимирович
• Шифр специальности: 07.00.15
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Тюмень
• Количество страниц: 190 с.

СОДЕРЖАНИЕ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Россия и приднестровское урегулирование: теоретические аспекты

1.1. Постструктуралистское прочтение внешней политики

России

1.2. Постсоветское пространство и приднестровский вопрос в

российском внешнеполитическом дискурсе

Глава 2. Лидерство России в процессе приднестровского урегулирования (1991-2002 гг.)

2.1. Россия и вооруженная стадия приднестровского конфликта

2.2. Совмещение кооперативного и геополитического подходов к приднестровскому урегулированию
2.3. Попытка «стратегического диалога» в треугольнике
Россия-Запад-Молдова
Глава 3. Эволюция политики России в условиях расширения субъектного поля приднестровского урегулирования (2003-2009 гг.).
3.1. 2003 г.: столкновение с Другим
3.2. Односторонняя дипломатия России и режим мерцающей
конфликтности
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Список использованных источников и литературы

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВС ПМР - Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики
ДОВСЕ - Договор об обычных вооруженных силах в Европе
ЕЭП - Единое экономическое пространство
КПРФ - Коммунистическая партия Российской Федерации
ЛДПР — Либерально-демократическая партия России
МТБ ПМР - Министерство государственной безопасности Приднестровской Молдавской Республики
ОГРВПРМ - Объединенная группа российских войск в Приднестровском регионе Республики Молдова
ОКК - Объединенная контрольная комиссия ОСТК — Объединенный Совет Трудовых Коллективов ПМР — Приднестровская Молдавская Республика РМ — Республика Молдова
EUBAM - European Union Border Assistance Mission

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы. Внешняя политика России, в особенности 1990-х гг., несмотря на большое количество исследовательской литературы, до сих пор остается в некотором отношении terra incognita. Одной из главных причин этого факта является включенность дебатов о новейшей истории России в актуальный политический дискурс, который зачастую распространяет на нее упрощенческие идеологизированные характеристики.
В настоящей работе автор исходит из того, что такие понятия, как «российская идентичность», «российские национальные интересы» - это скорее поле для дискуссий, чем уже известные «истины» со строго установленным смысловым содержанием. Соответственно, для развития исторической и политологической науки в России необходимы работы о внешней политике России, которые с позиций критического анализа добавили бы дискуссионное положениям, свойственным официальным дискурсам как в самой России, так и на Западе.
Автор данной работы попытался внести в такую дискуссию небольшой вклад, определив для себя более скромный исследовательский предмет. Вопрос о политике России в отношении молдово-приднестровского конфликта стал в научных кругах России и Запада как раз объектом приложения различных клише, в отношении которых требуется критический анализ. На Западе политика России в приднестровском вопросе выглядит как средство реализации геополитического и антизападного по сути проекта «сильной» России. В самой же России приднестровский вопрос - это объект символической политизации, периодически появляющийся на информационном горизонте. Российский историк А. Миллер говорил в этой связи, что крайне актуальным является создание «нормальной» истории России, которая бы проблематизировала априорную исключительность нашей страны (в контексте, например, общеевропейской истории), и показывала бы все многообразие ее политических практик, в том числе во взаимоотношениях с внешним миром.
Выбор именно приднестровской проблематики кажется автору наиболее подходящим для того, чтобы показать динамику развития российской идентичности через призму тех противоречий и перипетий, которые встретились на

Начертим матрицу некоторых противоречий, которые релевантны для российского внешнеполитического дискурса. Во-первых, в России существует двойственное восприятие акторства в международных отношениях. С одной стороны, Россия может восприниматься как элемент современного мира, где глобальные потоки информации, инвестиций, людей и капитала играют ведущую роль, реструктурируя все международное пространство. В таких условиях даже самые радикальные, «наступательные» реалисты вроде Дж. Миршаймера отстаивают такую точку зрения, что гегемония какой-либо одной страны в мире или даже в одном отдельно взятом регионе вряд ли возможна1'’9. Соответственно, Россия должна адаптироваться к подобным тенденциям, обращая большее внимание на факторы собственной конкурентоспособности - экономической, социальной, культурной, политической.
Противоположной версией российского акторства является геополитическое описание «национальных» интересов России. В соответствии с таким пониманием, мир и сейчас представляет собой арену борьбы крупных держав, и Россия обладает собственными геополитическими границами, в которых она способна преодолеть вызовы безопасности и остаться державой. В1 качестве главного претендента на российскую «сферу влияния» является «постсоветское пространство» / «пространство СНГ».
Показателем российской дискурсивной эклектики является, например, концепция «либеральной империи» А. Чубайса, которая скрещивает в себе оба варианта трактовки России как актора мировой политики (Россия - империя на постсоветском пространстве и одновременно демократическая держава наряду с США, ЕС и Японией). На Западе геополитическое мышление претерпело за последние десятилетия значительные изменения, по сути оно стало маргинальным в рамках экспертного и официального дискурса. Однако, это вовсе не препятствие для построения ЕС как геополитического актора современного мира. Деконструируя современную «политику соседства» ЕС, П. Йониеми и К. Браунинг нашли в ней признаки как классической имперской, так и националыю-
L,‘J Mearshcimer J. Structural Realism // International Relations Theories: Discipline and Diversity / Ed. by Tim Dunne, Milja Kttt'ki, and Steve Smith. Oxford, 2006. P. 71-88.