Выдающиеся личности и события в массовом сознании русских крестьян XIX - начала XX в.

• Автор: Буганов, Александр Викторович
• Шифр специальности: 07.00.07
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 359 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

Глава I. Факторы формирования оценки истории и современности

Устная традиция. Исторический фольклор. Слухи, толки. Официальная информация, рассказы очевидцев, проповеди в церквях
Отношение к книжности, учению, знанию. Грамотность. Традиция чтения. Училища, школы. Крестьянская инициатива. Вольные школы .Обучение. Библиотеки. Чтение вслух. Публичные чтения. Интересы в чтении. Историческая литература. О грамотности

Глава II. Авторитет власти

Князья
Цари

Глава III. Авторитет духовной личности

Великие подвижники прошлого (XI-XVIII вв.) в исторической памяти.

Подвижники XIX в. в народном сознании. Воздействие на мир. Старчество. Серафим Саровский и оптинские старцы. Духовная практика окормления мирян. Чему учили старцы-подвижники. «Мирская слава» при жизни и почитание после смерти. Старцы в миру. Божьи люди. Миряне - подвижники благочестия
Глава IV. Война и воинство в народном сознании
Былинные богатыри
Полководцы
Православный идеал воина
Божья помощь в военном деле. Благословение. Иконы
Полковые священники
Глава V. Бунт в русском самосознании
Предводители народных восстаний
Глава VI. Иноземцы и иноверцы в русском самосознании
Заключение
Список литературы Список сокращений

Введение
Актуальность темы. Перемены, которые произошли в нашей стране начиная с 1986 г., привели к кризису существовавшей советской
идентичности и вызвали к жизни интенсивные споры о необходимости новой идентификации россиян. В общественной сфере остро обозначилась потребность в обретении интегративных идей. В качестве таковых все более активно стали использоваться этнонациональные и религиозные традиции, историческое наследие.
Та пристрастность, с которой эти споры ведутся, скоропалительность предлагаемых рецептов, заставляют вспомнить, что самосознание народа формируется, выплавляется самим ходом истории, его невозможно вывести лабораторным путем. Точнее вывести можно, но концепт этот останется умозрительным и малоэффективным, если не будет учитывать специфику массового сознания и опираться на коллективную историческую память, традиционные нравственные нормы, ментальные установки и т.д. Поиски идентификации вовсе не должны означать обязательную устремленность к каким-то новым формам, ранее неизвестным и неиспробованным.
В советский период по идеологическим причинам, прежде всего официально навязанного приоритета классовых ценностей, из поля зрения исследователей фактически была изъята тема влияния личности на ход исторического процесса, на формирование общественного мировоззрения. И это при том, что при неразвитости ряда институтов гражданского общества в России, как, возможно, ни в какой другой стране, личностное начало играло в государственных делах ведущую роль (соответственно и преобразования в ходе их реализации могли в значительной степени корректироваться). Историческая наука отошла от непосредственного изучения человека, история человеческих сообществ оказалась без человека. Как не раз сетовал академик Д.С. Лихачев, опасаясь преувеличения роли личности, историки сделали свои работы не только безличностными, но и безличными, а в
результате малоинтересными. Это дало основание Д.С. Лихачеву в своих последних обобщающих работах поставить вопрос о необходимости возникновения новой науки — науки о человеческой личности '.
В определенном смысле этот поворот к личности в современных науках о человеке и обществе происходит. Многие ученые отказались от попыток воссоздать глобальные конструкции и переориентировались на изучение не общих для всех, а индивидуальных практик, через которые анализируется специфика той или иной культуры. Интерес к субъективному компоненту в современных науках о человеке и обществе привел к зарождению и развитию микроистории - истории отдельных людей, неименитых и незнатных, а также локальной истории, напоминающей обновленное краеведение.
Практически неисследованный аспект темы личности в истории — влияние выдающихся людей прошлого на формирование национального самосознания. Не случайно сегодня не только многие ученые, но и педагоги, обеспокоены, что из общественного дискурса, школьных образовательных программ почти полностью исключен высокопатриотический материал, исчезла тема национального героя. В этой связи высказываются и пожелания к тематике преподавания: «интереснейшей может быть' тема предназначения как отдельного человека, так и целого народа, целой страны..У каждого свое предназначение, данное Божиим Промыслом. Поэтому каждый — человек или народ — должен выполнить свою историческую миссию, умножив те таланты, которые получил. Не поняв своего предназначения, человек превращается в Обломова, в «раба лукавого и ленивого» (Мф. 25,26)»2.
Обращение к комплексу исторических воззрений русских крестьян — большинства населения дореволюционной России — позволит не только приблизиться к пониманию специфики и особенностей народной версии
1 Лихачев Д.С. Русская культура. М., 2000. С. 74.
2 См. напр.: Шамаева С. О воспитании русского национального характера в условиях американизации всей страны // Воронежская беседа на 1999-2000 годы // Воронеж, 2000.
С. 139-140, 145.

Одним из самых длительных противостояний такого рода (в течение всего 1812 г.) было сопротивление вологодских и новгородских крестьян, принадлежавших помещику А. И. Яковлеву, переселению на уральские заводы, в Вятскую губернию. В своем прошении от 2 сентября крестьяне писали: «Мы все, которые в силах, желаем к самому государю идти в воинскую службу за Отечество православной христианской веры с усердием нашим, с тем только, хотя бы наше селение не нужно было, а остались наследники наши на старине, старики и малые дети наши были в казенном ведомстве». На приказ смириться вологодские крестьяне единогласно отвечали, что они не только за Яковлевым, но ни за кем во владении быть не хотят1.
В 1855 г., во время Крымской войны, Священный Синод по случаю образования государственного ополчения призвал все население России подняться против «нечестивых полчищ ... за землю Русскую». Воззвание это породило интенсивные слухи о том, что крепостные могут поступать на военную службу без разрешения помещиков, а по окончании военной службы вместе со своими семействами получат вольность. Начались крестьянские волнения в Воронежской, Саратовской, Самарской, Казанской, Симбирской, Рязанской, Черниговской, Пермской губерниях. Характерно также наличие в народной памяти прямой связи между падением Севастополя и освобождением крестьян: если крестьян не освободят, то «вовсе матушка Россия пропадет и всякий будет иметь над ней одоление»2.
После войны прошел слух, что Наполеон III при заключении мира потребовал от Александра II дать волю. Даже накануне освобождения сомневались в обретении долгожданной воли без давления извне. «Если Гарибалка (Гарибальди) не придет, ничего не будет», — говорил как-то в
1 Крестьянское движение в России в 1796—1825 гг... С. 285.
2 Станюкович К.М. Кириллыч // Русский военный рассказ XIX — начала XX вв. М., 1988. С. 296.