Споры современников о христианской семье и браке в России конца XIX - начала XX веков

• Автор: Котовская, Елена Игоревна
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 230 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ Введение

I Постановка вопроса. Цель и задачи работы.

II Источники.

III Литература.

IV Структура работы. 22 Глава I. Семейное законодательство в России и полемика вокруг

Глава II. Учение Льва Толстого о браке и споры вокруг него 42 Часть I. «Крейцерова соната» Толстого.

Часть II. Взгляды на брак и семью молодого Толстого.

Часть III. Религиозный переворот.

Часть IV. Конец 80-х, после «Крейцеровой сонаты».

Часть V. Полемические споры вокруг «Крейцеровой сонаты». 102 Глава III. В.В. Розанов о поле, браке и семье.
Часть I. В.В. Розанов о семейном законодательстве и позиция Церкви в этом вопросе .
Часть II. Розанов: религиозная философия семьи.
Зарождение интереса.
Сущность брака.
Брак как таинство.
Развод.
Незаконнорожденные дети.

Часть III. Петербургские религиозно-философские собран.
Спор о физическом моменте в браке.
Определение сущности брака как таинства.
Вопрос о соотношении брака и девства.
Заключение.
Примечания.
Список источников и литературы

ВВЕДЕНИЕ

ПОСТАНОВКА ВОПРОСА. ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ РАБОТЫ
Предметом рассмотрения данной работы являются споры современников о христианской семье и браке в России конца XIX - начала XX века. Такая постановка темы на первый взгляд довольно непривычна. Действительно, в настоящее время под семьей главным образом подразумевается социальный институт, "ячейка общества". Именно в таком ключе ведется изучение семьи в различных гуманитарных дисциплинах.
Однако в дореволюционной России принятый в обществе взгляд на семью и брак был несколько иным: семья мыслилась прежде всего как божественное установление, и вплоть до 1917 года семейная область находилась всецело в сфере влияния Православной Церкви, а для всех прочих имеющихся в Империи исповеданий были приняты особые религиозные положения семейного права. Но на рубеже веков это исконное понимание семьи не просто как гражданского института, а как церковного таинства, претерпевает существенную трансформацию.
С одной стороны, именно в это время в обществе достаточно широко распространяются "натуралистические" и эволюционные теории происхождения семьи, а также всевозможные учения о свободной любви. С другой стороны, само видение православной семьи и сущности христианского брака становится в это время темой пристального внимания и даже острой дискуссии в духовной и светской публицистике и в рамках публичных обсуждений этой темы в различных собраниях.
В настоящей работе будет сделана -попытка осветить основные направления этой полемики и по возможности показать причины ее возникновения. При этом за рамками

работы останутся вышеозначенные теории свободной любви и эволюционные, как не имеющие отношение к христианскому браку.
В качестве предварительных замечаний, можно наметить две идущие параллельно тенденции осмысления данной темы: это, во-первых, дискуссия вокруг предполагаемой реформы семейного законодательства, и, во-вторых, споры вокруг работ двух авторитетнейших писателей, претендующих на истиннохристианскую интерпретацию вопросов семьи и брака, - Л.Н. Толстого и В.В. Розанова - повлекшие за собой бурный всплеск общественного интереса как в светских, так и в духовных кругах.
Что касается семейного законодательства, то постановка подобной проблематики не только в среде профессионалов, но и перед широкой публикой к концу XIX века вполне закономерна. Дело в том, что эта область права оставалась незыблемой и неизменной на протяжении длительного периода - даже реформы 60-70 годов XIX века, радикально изменившие все гражданское законодательство, фактически не затронули ее. Таким образом, многие устаревшие и не отвечающие времени положения, особенно в процессуальной сфере, остро нуждались в преобразовании. Кроме того, явная тенденция к секуляризации всех сторон жизни общества, массовый отход образованных слоев от православия, наметившаяся ориентация на светское государство - все это ставило перед определенной частью общества вопрос о введении института гражданского брака, облегчении развода и т.д., а в конечном итоге -выведении семейного законодательства из-под контроля Церкви.
В силу этого, при обсуждении семейной реформы были затронуты не только чисто-юридические, но и богословско-нравственные, и даже мировоззренческие вопросы.
Вторая линия осмысления сущности христианского брака пролегала, как уже было сказано выше, вокруг сочинений

процесса, так и б) необходимость изменения церковного суда в целом (40, 917).
- Возмущение даже в церковной среде вызывала двойная подсудность дел о прелюбодеянии, когда потерпевший супруг мог обратиться в уголовный суд с целью уголовного наказания виновной стороны, или же в консисторию с просьбой о разводе. Однако получив доказательства в уголовном суде, невинная сторона уже не имела права обратиться за разводом в консисторию! (4, 23).
- Критиковалось положение о том, что если в ходе расследования обнаружилось бы, что оба супруга виновны в прелюбодеянии, брак их уже не подлежал расторжению (138, ст. 45 п. I).
Против подобной статьи, явно противоречащей здравому смыслу, высказывались абсолютно все авторы, пишущие о разводе. Например С,П. Григоровский с горькой иронией спрашивал: "...не игра ли это слов - брак оставляется в силе, потому что он обессилен обоими супругами, взаимно виновными в его нарушении?"
Многочисленные нарекания вызывала статья 224-я Устава Духовных Консисторий, по которой необходимо было вести дело только в той епархии, где проживали супруги (176,ст. 224).
- Однако самой ожесточенной критике подвергался сильно устаревший по сравнению с гражданским судом розыскной процесс суда духовного, основанный на теории формальных доказательств.
В то время как в гражданских судах с 70-х годов XIX в. действовала состязательная система, консистория вынуждена была сама собирать улики и основывать свои решения главным образом на показаниях свидетелей самого прелюбодеяния, то есть "очевидцев такого факта, который меньше всего предполагает возможность очевидного свидетельства" (41, 131). Понятно, что в большинстве случаев таких свидетелей