Правящая бюрократия и формирование внутренней политики самодержавия в 1874-1881 годах

• Автор: Мамонов, Андрей Валентинович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 499 с.

Оглавление
Введение
Глава I. Правящая бюрократия и внутренняя политика
самодержавия в середине 1870х годов
§ 1. Удаление графа П.Л.Шувалова и правящие круги империи
§2. <<Всеобщее затишье»: внутренняя политика самодержавия
перед Второй Восточной войной
jS3.Внутренняя политика в условиях международного кризиса (1876-1877 гг.)
§4. Правящая бюрократия во время Второй Восточной войны
Глава II. Самодержавие в поисках правительственного курса
(конец 1870х годов)
§ 1. Настроения в правительственных сферах в конце 1870х годов
§2.Революционнаяуроза и высшая бюрократия
§3.Приоритеты правительственной политики в восприятии
правящей бюрократии
Глава III. «Новые веяния»: граф МД-Аорис-Меликов
и его «либеральная система»
§ 1. Траф М. ТНорис-Меликов на пути к власти
§2.Новые очертания правительственной политики
§3.Борьба за направление правительственного курса весной 1881 года
Заключение
Библиография

Введение.
В настоящее время в отечественной историографии уже не ставится под сомнение то, что история Великих реформ и пореформенной России не может быть понята без тщательного исследования и осмысления политики самодержавия. Признание этого в первую очередь выразилось в том, что изучение правительственной политики пореформенных лет со временем привлекает к себе всё большее и большее внимание исследователей. Причём, следует отметить, что нынешний интерес к политике самодержавия отнюдь не носит конъюнктурного характера, но является естественным продолжением и следствием преемственных усилий нескольких поколений историков.
Исследование формирования внутренней политики самодержавия, разумеется, практически невозможно без изучения правящей бюрократии, которая, собственно, и формировала эту' политику. Следует оговори ться, что под «правящей» (или «высшей») бюрократией в данном случае понимается не сравнительно устойчивая социальная группа, сконструированная по тому или иному формальному признаку (по чину, занимаемой должности и проч.), но узкий и изменчивый круг высокопоставленных сановников, активно участвовавших в разработке и принятии правительственных решений, утверждавшихся затем императором. Принадлежность к этому' кручу выражается, прежде всего, степенью вовлечённости в борьбу за определение задач и методов правительственной политики. Основным критерием является чут именно влияние на дела, и если этот критерий и не отличается схематической чёткостью, то, во всяком случае, он точнее отражает реалии политической борьбы в правительственных сферах, чем какой бы то ни было другой. Именно в этом (и ни в каком ином) смысле правящая бюрократия представляла собой реальную политическую силу.
Значение этой силы в самодержавном государстве, каковым являлась Российская империя, было исключительно велико. Личная инициатива и воля монарха, интересы различных общественных сил, идейные веяния, запросы экономической жизни могли получить своё отражение во внутренней политике государства, лишь будучи опосредованы и по-своему7 интерпретированы правящей бюрократией.
Но, отмечая влияние мировоззрения и самосознания высокопоставленных сановников на правительственную политику, было бы

ошибкой не замечать отсутствие мировоззренческого и политического единства в правительственных сферах. Отсутствие единого органа, систематически формирующего внутреннюю политику и несущего за неё ответственность (т.е. собственно «правительства»), при постоянном политическом, ведомственном и личном противоборстве, по существу исключало в XIX в. возможность появления в правящих кругах империи программы действий, обязательной для всех сановников, и тем более общей воли к её осуществлению. «Правительство» оставалось понятием преимущественно собирательным. Говорить о единстве «правительства», «правящей бюрократии», так же, как и о единой внутренней политике, можно (и нужно) лишь как о сложном единстве борьбы, неизбежно сочетавшей взаимодействие и противостояние, как отдельных государственных деятелей, так и целых ведомств.
В этом постоянном взаимодействии II противостоянии руководители отдельных ведомств могли настолько же свободно намечать собственную политическую программу, насколько они были связаны при её осуществлении. Влияние правительственной среды было тем более ощутимым, поскольку ни один даже весьма влиятельный сановник не пользовался полной самостоятельностью в условиях довольно сложной практики согласования правительственных мер, направленных на решение крупных внутриполитических вопросов, выходивших из тесных рамок исключительной компетенции того или иного ведомства. Однако всегда следует помнить, что сама эта «среда» отнюдь не была безликой. Напротив, каждый высокопоставленный чиновник привносил в работу государственного аппарата свои взгляды, предубеждения, приёмы, свою личность, и, не удовлетворяясь ролью машинального исполнителя, зачастую не столько руководствовался, сколько стремился руководить волей и мнениями монарха. Забывая о том, исследователь внутренней политики сильно рискует создать чрезмерно рационализированную схему, затрудняющую понимание изучаемого предмета.
Избежать этого возможно лишь в том случае, если история реформаторских программ, законодательных мер и административных распоряжений будет рассматриваться в контексте взглядов и деятельности творцов правительственной политики. Изучение формирования правительственного курса требует специального исследования восприятия правящей бюрократией положения дел в стране и действий правительства, целей

относил А.Е.Тимашева, гр.Д.А.Толстого, гр.К.И.Патчена, П.А.Валуева и С.А.Грейга, сохранили свои позиции. 1 января 1875 г., подводя итог прошедшему году, Дмитрий Алексеевич пишет лишь об улучшении своего личного положения: «. ..С удалением
гр.Шувалова в Лондон враждебная мне партия укротилась, интрига заглохла; в Зимний

дворец вступаю со спокойным настроением».
Ещё более пессимистично смотрел на положение другой представитель реформаторов шестидесятых годов - А.В.Головнин, с 1866 г. состоявший членом Государственного совета. Летом 1874 г. в заметках для памяти, начатых ещё до отставки Шувалова, Головнин ставит вопрос: «Долго ли будет продолжаться у нас реакция?»23 Осуждая начавшееся после покушения Каракозова «реакционное движение», Головнин видит в нём лишь временное явление, которое должно исчезнуть «естественным

путем».
«... Нынешнее реакционное направление, - рассуждает Александр Васильевич, -едва ли может продолжаться долее того времени, пока нынешние взрослые пожилые деятели будут достаточно здоровы, чтоб участвовать в делах высшего правительства... Полагая, что они будут в силе 25 лет, должно ожидать продолжения нынешнего обскурантизма и абсолютизма до 1899 года». Напротив, «новое поколение», которое «развилось под влиянием реформ», по мнению Головнина, «должно бы гь другого рода» и «не может быть противником духа реформ императора Александра». Это служило известным утешением Александру Васильевичу, поскольку, по его расчётам, он «уже не увидит опять прогрессивного движения правительства». «...Последние годы его жизни, - пишет он о себе в третьем лице, - должны пройти при господстве у нас реакции, абсолютизма и редких и малых пробуждениях того благотворного духа, который оживлял императора Александра II при начале царствования».
Такой виделась Головнин}' перспектива накануне отставки Шувалова. Здесь обращает на себя внимание представление о запасе прочности проводимого графом курса. Следует отметить и то, что изменение правительственной политики мыслится лишь как сознательный отказ нового поколения государственных деятелей от направления, избранного в 1866 г.
Поэтому не удивительно, что в 1874 г. А.В.Головнин отказывается верить в неожиданное отстранение гр.П.А.Шувалова от дел внутренней политики. Головнин
22 Там же. С. 180.
а РГИА Ф. 851 (А.В.Годовнин). On. 1. А-14. Л. 1-18.
24 Там же. Л. 4.
25 Там же.