Динамика массовых настроений в российской провинции в период Первой мировой войны : На примере Пензенской, Самарской и Симбирской губерний

• Автор: Казанцев, Алексей Александрович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Пенза
• Количество страниц: 272 с.

- 2 -ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. Условия формирования массовых настроений в период

Первой мировой войны

1.1. Официальная идеология накануне и в начале войны

1.2. Социально-экономическое развитие губерний Среднего Поволжья в условиях военного времени

Глава 2. Власть и общество в 1914-1917 гг.: динамика массовых

настроений

2.1. Массовая мобилизация и отношение к ней в провинциальном обществе

2.2. Отношение к войне и власти городских слоев

2.3. Характер крестьянского патриотизма и рост антимонархических настроений в сельской местности
2.4. Трансформация социальных представлений солдатской массы
2.5. Отношение к войне и политические представления национальных меньшинств Среднего Поволжья
Глава 3. Политические идеалы военного времени в программных
установках и деятельности российских партий
3.1. Состояние монархических партийных организаций в годы
войны
3.2. Политическая доктрина российского либерализма в период 1914-1917 гг
3.3. Отношение к войне и антимонархическая пропаганда социалистических партий
Заключение
Список источников и использованной литературы

Актуальность темы. Отказ от марксистской методологии, вызревший в недрах отечественного гуманитарного знания на рубеже второго и третьего тысячелетия, вызвал мощный всплеск исследовательской активности в направлении создания иных, более объективных способов познания истории человеческого общества.
В рамках одного из наиболее перспективных направлений системного (или интегрально-аналитического) подхода социально-психологические аспекты все увереннее перемещаются с периферии в центр научных исследований. Методологические новации, рожденные в современную эпоху, появились не на пустом месте. Они опираются на традиции, заложенные в отечественном обществознании еще в конце XIX - начале XX вв., когда в общем ряду равнодействующих факторов-элементов социального развития выдающиеся российские историки назвали социально-психологические или интерментальные (по терминологии Н.И.Кареева) факторы1.
«Восстановление в правах» исторической антропологии в свою очередь выдвигает на первый план необходимость обогащения истории за счет арсенала сопредельных гуманитарных дисциплин, в том числе и социальной психологии. Особенно актуальным изучение подобных аспектов общественного развития становится применительно к периодам социокультурных кризисов, в переломные эпохи, когда порой именно исследование массовой психологии, массового сознания позволяет найти ответ на многие, волнующие современное общество, вопросы. Среди последних следует выделить, прежде всего, проблему национальной самоидентификации в условиях перехода России на новый уровень цивилизационного развития. А в плоскости, отражающей взаимоотношения власти и социума, проблему поиска адекватных факторов воздействия на массовые настроения с целью мобилизации духовного потенциала общества на решение важнейших задач социального развития.

Знаковым событием, если не сказать национальной трагедией, для Российской империи стала Первая мировая война. Общество вступило в военную эпоху на волне всеохватного всплеска патриотических чувств, а спустя всего лишь несколько лет оно утратило свою государственность, погрузившись в хаос революции. Во многих отношениях проблема массовых настроений стала проблемой взаимоотношений социума и власти, проблемой трансформации политического идеала в общественном сознании и, соответственно, факторов этому способствовавших.
Прочным фундаментом социальных представлений о власти в начале XX века по-прежнему оставался монархизм. Для русского народа монархия являлась скорее не властным институтом, а частью нравственного идеала, опиравшегося на глубокую религиозность населения. Поэтому, даже в изучаемый период в России имелись необходимые условия для выживания монархической верховной власти2. В канун празднования 300-летнего юбилея династии Романовых в 1913 г. арсенал консервативной идеологии пополнился положением о самодержавии как о надклассовой силе, о единстве веры и морали царя и народа, о самодержце как воплощении религиозно-нравственных идеалов народа1.
Однако, по мере нарастания трудностей, вызванных тяготами военного времени, в массовом сознании росла уверенность в неспособности государства эффективно бороться с проявлениями системного кризиса. Бессилие, слабость власти, не сумевшей найти адекватные ответы на вызовы эпохи, обернулись девальвацией монархических ценностей, разрушением всей системы патернализма.
В Среднем Поволжье в силу слабости экономического развития и аграрного перенаселения уже к началу 1915 г. обозначились основные противоречия между обществом и местными властями. В дальнейшем, после череды военных неудач губернские администрации уже не могли управлять
1 См., в частности: Ключевский В.О. Курс русской истории //Ключевский В.О. Соч. в 9-ти т. Т.1. М., 1987. С.40-41; Кареев Н.И. Историология. Теория исторического процесса. Петроград, 1915. С.137-138.
2 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С.309.

красного национального флага над зданием или несение его в процессии... но не допускать подъёма выше приведённых случаях флага-символа, содержащего в своём рисунке императорский Штандарт»1. Этим отмечалось желание официальных пропагандистских органов не отделять фигуру царя от образа Родины, столь старательно создававшегося органами пропаганды, что обеспечивало патриотический подъём по всей стране. Несомненно, идеи сплочения всех слоев населения «в годину тяжких испытаний»2 вокруг монарха соответствовала практика почти синхронного принятия постановлений по случаю объявления войны городскими думами и волостными сходами по всей стране, в которых «по случаю переживаемого отечеством тяжёлого военного времени просилось принять его Императорским Величеством верноподданнических чувств жителей, и готовность защищать престол и Отечество до последней капли крови»3. В г. Самаре в здании волостного правления был совершён молебен «о здравии его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича с его Августейшей семьёй о даровании ему с его Христолюбивым воинством победы над врагом»4.
Всеобщий идеологический пресс шёл в разрез с христианской моралью. Священники не могли в своих объяснениях причин и характера войны выйти за рамки религиозной интерпретации, повторяя призывы служить Богу и царю, «Смело и весело идти в бой за Царя, Русь Святую и веру Православную»5.
Опираясь на исследования А.С.Резанова, а также на обобщённые сведения Главного штаба «об армиях вероятного противника», и анализируя нейтральную и интересующую нас провинциальную периодику, можно смело утверждать, что до общественности доводилась только та информация, содержание которой соответствовало официальному идейному лейтмотиву: «Настоящая война показала, что опасения германского генерального штаба по
1 ГАПО. Ф.103. Оп.1. Д. 1825. Л. 148.
2 ГАСО. Ф.З. Оп.61. Д.28. Л.2-3.
3 Там же. Л.3-3 об.
4 Там же. Л.5.
5 Мезенцев Е.В. Вера и мужество. Из истории российского военного духовенства //Отечество. Краеведческий альманах. (2 полугодие 1997 г.). М., 1997. Вып.12 С.72.