Политическая культура и политический процесс в независимой Индонезии, 1945-1998 гг.

• Автор: Другов, Алексей Юрьевич
• Шифр специальности: 23.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 305 с.

ВВЕДЕНИЕ ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Внимание к изучению проблем современной Индонезии остается непреходящим, по крайней мере, по двум причинам. В первом, более практическом аспекте этот интерес объясняется тем, что Республика Индонезия - четвертое по численности населения государство мира (не менее 205 млн. человек на середину 1998 г.), обладающее колоссальными природными ресурсами, с общей площадью территории около 5 млн.кв.км., в том числе площадью суши 1,9 млн.кв.км., и занимающее исключительно важное геополитическое положение на стыке Тихого и Индийского океанов. Объективно Индонезия является базовой страной такой крупной
политической группировки, как Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Любые изменения внутриполитической ситуации или внешнеполитической ориентации этого огромного государства-архипелага так или иначе неизбежно преломляются в изменениях баланса сил в регионе ЮВА и в Азиатско-тихоокеанском районе в целом. Это отчетливо отразилось, в частности, в обостренном внимании, которое привлекла к себе Индонезия в период финансово-экономического кризиса в 1997-98 гг.
Но не меньший интерес опыт исторического и политического процесса в Индонезии вызывает в научном плане. При всем его своеобразии этот опыт есть преломление в специфических условиях общих закономерностей человеческого прогресса.
Главная особенность Индонезии, которая, с одной стороны, выделяет ее из большинства стран мира и, с другой стороны, как бы неожиданно это ни прозвучало, в чем-то роднит с Россией, заключается в том, что индонезийское общество является полиэтническим, даже полирасовым (не менее 150 этносов, принадлежащих к южно-монголоидной и экваториальной расам - подробнее см. 191, с. 155), поликонФессиональным (почти 90%

индонезийцев исповедуют ислам суннитского толка, представлены также буддизм, индуизм, католицизм и протестантизм, сосуществующие с автохтонными верованиями), поликультур ным (мы находим здесь
самостоятельные и тесно соприкасающиеся пласты автохтонной* индуистской, мусульманской и западной культур), полиправовым. поскольку государственные правовые нормы здесь сосуществуют, а иногда и
сталкиваются с исламскими законами и обычным правом (адатом), а также в известном смысле политерриториальным. ибо страна расположена на не менее чем 13 тысячах островов (в некоторых источниках фигурирует число 17 тысяч).
Немногие нации Востока удостоились столь пристального внимания ученых - историков, экономистов, политологов, культурологов, филологов, лингвистов в нашей стране и за ее пределами. Исследования с позиций каждой из этих дисциплин в сумме дают детально выписанную картину
общественно-исторического и политического процесса в Индонезии.
На наш взгляд, изучение Индонезии достигло уровня, когда
проникновение в суть развивающихся здесь процессов и явлений требует
использования новых инструментов. История в конечном итоге делается людьми и через людей даже в тех нередких случаях, когда они этого не осознают, а ее закономерности преломляются через опыт, предпочтения и предрассудки индивидов, групп и целых народов.
Многие исследования, проводимые на макроуровне, отличаются тем, что в них отсутствует человеческое измерение рассматриваемых событий и явлений. Человек, индивид, гражданин выступает по преимуществу как безликий объект исторического и политического процессов. Но даже когда эта роль действительно такова, важно уяснить, почему люди готовы принять ее, что побуждает их связать свои интересы с той или иной моделью поведения, ограничить свое участие в политическом процессе определенными

рамками, облечь это участие в известные формы, придать ему соответствующую направленность.
Не представляется возможным ни объяснить, ни прогнозировать поведение масс, общественных групп, политических организаций и отдельных индивидов на том или ином этапе, а тем более изломе истории, не вводя в исследование категорию политической культуры. В применении к Индонезии, только учитывая политикокультурные характеристики индонезийского общества в целом и субкультуры его отдельных групп, можно достаточно объемно охарактеризовать природу политических режимов, обозначить пределы их эффективности и жизнеспособности, ту грань, за которой они исчерпывали себя, утрачивая активную поддержку одних и пассивное непротивление других слоев населения.
Емкость политикокультурных характеристик общества и его отдельных частей определяется, в частности, тем, что они вырабатываются на стыке формационного и цивилизационного подходов, вбирая наиболее плодотворные элементы обоих методов. Эти характеристики более консервативны, чем экономический базис общества, и нередко наблюдается существенное отставание развития политической культуры от изменений в экономике и социальной структуре общества.
Этот разрыв оказывается особенно болезненным, когда, как это было в Индонезии 1960-90-х гг., модернизация экономики протекает ускоренными темпами, неизбежно изменяя психологию людей, отношения между ними, между социальными группами, целыми этносами.
Цель настоящего диссертационного исследования заключается в выявлении роли политикокультурного фактора в политическом процессе в независимой Индонезии, воздействия этого фактора на формирование внутренней и отчасти внешней политики страны. Под этим углом зрения рассматриваются периоды парламентаризма (1950-1957 гг.), "направляемой
демократии" президента Сукарно, пришедшего ей на смену в 1966 г.

другого этноса. Всеобъемлющая, передаваемая из поколения в поколение система правил поведения и ценностей не могла оставить след лишь на поверхности сознания и неизбежно превращалась в рефлексы реагирования на жизненные ситуации. Примечательно, что журналист В. В. Овчинников вынес аналогичное наблюдение из общения с англичанами (140, с.308-309).
Индонезийца трудно побудить что-нибудь сделать, если он с этим внутренне несогласен. Трудность здесь двоякого рода - собеседник, в особенности, яванец (представители других этносов несколько более открыты в общении), далеко не всегда даст понять, что он отвергает сделанное ему предложение. В то же время даже самое мягкое давление встречает почти незаметное, но порой непреодолимое сопротивление. Как пишет Ф.Магнис-Сусено (и это согласуется с нашими наблюдениями), "было бы большой ошибкой под впечатлением яванской уступчивости и покорности полагать, что стоит отдать распоряжение, и оно будет исполнено. Для этого требуется провести предварительный диалог в соответствии с яванскими обычаями и процедурами и достичь свободного соглашения. Почтительность не гарантирует покорности" (245, с.69). Добавим, что мягкая уклончивость и учтивость яванца, да и представителей других этносов Индонезии, может скрывать глубоко скрытое чувство превосходства над назойливым оппонентом, который просто не понимает, "как делаются дела".
Обозреватель индонезийской военной газеты, полемизируя с западным автором, писал: "Чтобы понять ход событий в Индонезии, отнюдь
недостаточно чисто научного подхода. Здесь не обойтись без поэтического восприятия, учета человеческого фактора. Нужно сочетать разум и дух, мысль и чувство" (334, 22.02.1968).
Сказанное выше об особенностях индонезийской национальной психологии и политической культуры нужно воспринимать с определенными ограничениями. Большинству яванцев не присуща тяга к предпринимательству, но право собственности всегда было одним из