Семиотическая интерпретация творческих концепций русской архитектуры

• Автор: Сергеев, Андрей Анатольевич
• Шифр специальности: 18.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 158 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1 ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПРОБЛЕМЫ СЕМИОТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РУССКОЙ АРХИТЕКТУРЫ
1.1 Визуальный знак как средство коммуникации
1.2 Русская архитектура в классической модели знаковости
1.3 Топологическая семиотическая модель
1.4 Описывающий мета-текст топологической модели
1.5 Синтез бинарных категорий мета-текста. Общие категории
Глава 2 АНАЛИЗ СТРУКТУРЫ ТЕКСТА РУССКОЙ
АРХИТЕКТУРЫ
2.1 Мышление. Гносеология. Картина мира
2.2 Категории языка
2.3 Пространственно-временной континуум
ГЛАВА 3 СИНТЕЗ СТРУКТУРНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ
3.1 Феномены мифологизации и де-мифологизации (поэтизации)
3.2 План содержания русской архитектуры
3.3 Семиосфера русской архитектуры
3.4 Текст русской архитектуры в нелинейной теории культур
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Когда пробьет последний час природы, Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!
Ф. Тютчев
ВВЕДЕНИЕ
Нужна ли нам самобытность в архитектуре? Здравомыслие подсказывает лишь один ответ; мы жаждем целостности настолько, насколько хотим ощущать себя также частью какой-либо другой целостности. Вопрос же о том, что есть архитектурная самобытность, не предполагает единства мнений. Легко запоминающийся визуальный текст, психофизиологически равнозначные ощущения или структурная схожесть делают русскую архитектуру именно русской? Какие знания о ней наиболее ценны с точки зрения нашей уверенности в будущем? Представляется - лишь те, что несут отпечаток духовной работы наших предков, работы, которая одна не боится времени и всякого не-продолжения во времени.
Мир вокруг нас неотделим от нашего мышления, которое есть поле извечного противостояния Порядка и Хаоса. Все, что дано нам в ощущениях, все материальное и качественное богатство Вселенной — видимое и невидимое, достижимое и недостижимое, вода, глина, песок, звезды, небесный свод, силы гравитации и отталкивания, тепло, свет, волновые колебания, проницаемость и непроницаемость сред, отделимость и неотделимость вещей - употребляется нами на единственно имеющее Смысл, на строительство храма Порядка и Добра. Это не тянущаяся к небу, и на самом деле устремленная в темную бездну, вавилонская башня. Это невидимый и всюду сущий град, пребывание в котором единственно и смысл и возможность бытия. Даже тогда, когда человек по той или иной причине забывает о своем предназначении, момент не-возврата не наступает - волны расходятся, и невидимый град Китеж является и присутствует в мире.
Архитектура одномоментно и духовна и материальна. Ломая сложившиеся формы и отношения пространств, мы отрицаем плоды духовной работы предшествующих поколений; вставая же на путь духовного возрождения, спешим вернуть в наш быт «говорящие» функциональные и стилистические структуры. Но очень часто при этом желаемое выдается за действительное, сущностная целостность подменяется стилистической похожестью, стремление вернуться к истокам опережает возможности организма перестроиться. Тем не

Шульц (ПогЬеге-Б сІтаН. 1971). Можно говорить о доминировании той или иной парадигмы, того или другого вида описания пространства. В первом случае доминирует геометрический код описания пространства (трехмерная гомогенная пространственная сетка координат). Структура пространства имеет иконические характеристики — определенные виды геометрических форм, визуально отражающие его логическую упорядоченность. Во втором случае пространство определяется посредством предмета или через другое качество, например «свет», «тяжесть», «прозрачность» и т.д. Актуальны свойства пространства, сохраняющиеся неизменными при любых преобразованиях, выявляющие его структуру.
Но сводимы ли эти две парадигмы к одной модели? Это нам и предстоит выяснить на примере русской архитектуры. Л.Н. Гумилев писал о необходимости подобного научного анализа в отношении этнологии: «При прямом наблюдении нам доступно лишь описание... изображений, как очевидно, не отражающее сущности прикрываемого ими наполнения... Познание же глубинных явлений может быть достигнуто только путем «эмпирического обобщения». Поэтому спор о том, что важнее: орел или решка (в нашем случае «единая» география или всеобъемлющая социология?) беспредметен. Больше того, он не конструктивен, так как в обоих случаях имеет место неосознанное стремление к упрощению задачи, поставленной перед учеными, т.е. некоторая профанация, при которой само исследование теряет смысл, ибо результат его будет заведомо неполон и, значит, неверен. Однако для достижения понимания анализ необходим. Поэтому мы пойдем не путем отбрасывания компонентов явления, не укладывающихся в прокрустово ложе предвзятой идеи, а попытаемся уяснить место и роль каждого из них, что в конце концов приведет к цели исследования - синтезу, после чего станет ясно, что противоречие между социальным, биологическим и географическим подходами мнимо» (Гумилев, 1997:280-281).
Следовательно, неправильно сводить генезис архитектурного текста к какой-либо одной парадигме, или же описывать их изолированно. Необходимо объяснить природу гетерогенности и взаимовлияние двух разнонаправленных процессов в архитектуре - семиозиса по языковому и не-языковому типу.