Творчество Станислава Игнация Виткевича и польская литература гротеска

• Автор: Базилевский, Андрей Борисович
• Шифр специальности: 10.01.05
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 387 с.

Оглавление
Введение
Глава I
ВИТКЕВИЧ И ЛИТЕРАТУРА ЕГО ВРЕМЕНИ
1. СВОЙ СРЕДИ СВОИХ
2. ПРОТИВ «ЧИСТОБЛЕФИЗМА»
Глава II
В МИРЕ ГРОТЕСКА: СУДЬБА И ТВОРЧЕСТВО ВИТКЕВИЧА
1. ДИНАМИЧЕСКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ
2. ТАЙНА БЫТИЯ И ПРАВДА ФОРМЫ
3. НЕЭВКЛИДОВЫ ДРАМЫ И СФЕРИЧЕСКИЕ ТРАГЕДИИ
4. МНОГОКРАТНЫЙ ПОРТРЕТ ВСЕХ ВЕЩЕЙ
Глава III
ВИТКЕВИЧ И ПОЗДНЕЙШАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. ЭСТАФЕТА ГРОТЕСКА
2. ВОПРОШАЮЩИЕ ОТВЕТЫ
Заключение
Библиография

Введение
В диссертации сделана попытка выделить и описать важнейшие черты творческой личности классика польской литературы Станислава Игиация Виткевича (1885-1939), комплексно осмыслить его художественный мир в контексте польской литературы гротеска XX столетия. При выборе темы автор исходил из убеждения, что виткевичевская модель гротеска показательна для этой литературы в целом и важна для раскрытия единства и многообразия мировой литературы. Учитывалось и то, что дальнейшей разработки требуют проблемы эстетики гротеска.
Актуальность исследования обусловлена тем, что литературоведение не располагает специальными трудами на данную тему. В отечественном литературоведении, которое обратилось к творчеству Виткевича лишь в последние годы, многие стороны его наследия еще не получили должного освещения. За рубежом, при многолетнем значительном внимании к творчеству Виткевича, его связи с польской литературой гротеска также остаются во многом неизученными.
Автор ставит перед собой задачу выяснить общие закономерности художественного мышления Виткевича и других писателей с целью приблизиться к воссозданию целостной картины бытования гротеска в польской литературе. Методология и методика работы определены традицией историко-литературного исследования: творчество писателя рассмотрено в связи с литературным процессом эпохи в избирательном соотнесении с контекстом по типологическому признаку.
Теоретическое значение и научная новизна работы определены тем, что на основе понимания гротеска как всеобъемлющей характеристики художественного мира творчество Виткевича

впервые представлено как часть системы родственных и сопоставимых с ним явлений одной из крупнейших славянских литератур. Тем самым расширены представления о содержательней ценности и развитии гротеска в литературе XX века. Привлечен новый для отечественной полонистики материал, ряд имен и произведений впервые введен в научный обиход.
Апробация работы. Основные положения диссертации представлены в докладах на «Тертеряновских чтениях» (ИМЛИ, 1994, 1995), на коллоквиумах по проблемам авангарда (ИМЛИ, CNRS, 1997, 1999), на ряде конференций, в том числе: «Виткаций в театре конца века» (Краков, СТУ, 1991), «Наследие Виткевича и современность» (Краков, Ягеллонский университет, 1992), «Виткевич и авангард» (Санкт-Петербург, ЛГИТМиК, 1993), «Авангард: взаимодействие искусств» (Москва, ГИИ, 1995), ХД Международный съезд славистов (Краков, 1998), «Виткациада» (Щецинский университет, 1999). Текст обсужден в Отделе литератур Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ РАН.
Практическая значимость работы подтверждена тем, что данные анализа и выводы исследования нашли применение при публикации на русском языке сочинений Виткевича и других польских писателей. Результаты работы важны для комплексного исследования польской и мировой литературы, могут быть использованы при подготовке учебных курсов истории зарубежных литератур, справочно-энциклопедических и литературно-художественных изданий.
Структура диссертации: введение, три главы, заключение.
Во Введении обоснована постановка проблемы, сделаны необходимые методологические пояснения, рассмотрены теоретические аспекты проблематики гротеска, намечены общие параметры творчества Виткевича, дана картина его восприятия. В Главе I охарактеризована историко-культурная среда, деятельность писателя соотнесена с национальной традицией, рассмотрена в сопоставлении с творчеством современников, на фоне лите-

чуть ли не единственные, чья вибрация может гармонировать с состоянием наших душ... Ненасытимость - слово, которое он пустил в оборот и которое уже почти прижилось как термин. Именно в этой «ненасытимости» он - как мало кто из писателей - дитя своей эпохи, той, что отреклась от «вчера» и не видит «завтра»; эпохи нервной, отчаянной, насмешливой, нигилистической, закатной» (101, 84).
Критик отмечал обилие смысловых метаморфоз' у автора «Тумора Мозговича»: «Театр Виткевича - словно дом свиданий, где тайно встречаются его философские концепции и художнические фантазии» (100, 68). Бой видел глубокую обоснованность гротеска у Виткевича и при всех оговорках испытывал к писателю уважение, смешанное с восторгом. Теории же оценивал скептически, полагая, что трактаты о театре «скорее затемняют, чем проясняют» «необычайно оригинальную» драматургию Виткевича (100, 72). Замечал он и «опасность шаблона в оригинальности» (101, 141), и избыточную язвительность: «Отбрасывая, как мякину, все, что было, он пытается создать новое искусство - холодное и умное безумие: если крик души это безумие и надорвет, его немедленно передразнивают резкие звуки глумливого эха» (101, 84-85).
Полным встревоженной заботы было отношение к Виткеви-чу Стефана Жеромского. В юности Станислав Игнаций боготворил многолетнего друга своего отца. Затем между ними случилась размолвка, что проявилось в обмене литературными колкостями незадолго до смерти Жеромского, в зените его славы. В одной из статей Виткевич упомянул автора «Кануна весны» в числе непререкаемых «моголов» литературы (могло казаться, что авторитет поставлен под сомнение). Уязвленный классик парировал это двусмысленной репликой: «Произведения Станислава Игнация Виткевича - побеги, пущенные удивительно сухим, жестким, бесплодным стволом души; однако в нашем драматическом творчестве это явление оригинальное, и оно заслуживает, чтобы к