Идеи Ф. Ницше в литературном сознании США конца XIX - начала XX вв.

• Автор: Вишленкова, Светлана Геннадьевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Саранск
• Количество страниц: 221 с.

Содержание
Введение

Глава первая
Идеи и творчество Фридриха Ницше в восприятии американской литературной критики конца XIX - начала XX столетия
1.1. Специфика и характерные особенности проникновения и распространения ницшеанства в американском литературном сознании рубежа веков: от Макса Нордау к Дж.Хьюнекеру
1.2. Наследие Ф.Ницше в литературно-критических интерпретациях Г.Л.Менкена
Глава вторая
Ницше и Лондон: диалог на протяжении двух десятилетий
2.1. Восприятие и рецепция Д.Лондоном идей Ф. Ницше в произведениях раннего периода
2.2. Идеи Ницше у зрелого Лондона 98-13
Глава третья
Ницше и Драйзер: переосмысление ницшеанского влияния на фоне социокультурных сдвигов эпохи
3.1. Влияние идей Ницше на раннего Драйзера
3.2. Осмысление ницшеанского наследия в творчестве Драйзера
1910-х гг.

Заключение

Библиографический список

Введение
Вопрос о влиянии и воздействии конкретных литературных школ, направлений, методов, равно как и отдельных писателей, проблема литературной рецепции в целом, вне всякого сомнения, являются важнейшими и в истории всемирной литературы, и в истории сравнительного литературоведения [Веселовский, 1940; Жирмунский, 1978, 1979; История
всемирной литературы, 1983. Т.1; Историческая поэтика, 1986; Van Tieghem, 1931, 1941; Friederich, 1954; Wellek, 1965-1989 и др.]. Ряд авторов, в той или иной степени влиявших на литературное сознание и культуры других стран на разных исторических этапах развития мировой словесности, достаточно велик и хорошо известен, так что нет смысла приводить его целиком на страницах диссертации, хотя обозначить выборочно несколько самых выразительных примеров подобного “диалога культур” [М.М.Бахтин] можно без труда: таковы Вергилий для средневековой Европы, Гете для Европы рубежа XVIII-X1X вв., Байрон для русского романтического сознания, Достоевский и Толстой для Западной Европы и США в конце XIX - в начале XX
в., Хемингуэй для русской прозы периода “оттепели” и т.д.
Несомненно, что одно из первых мест по степени влияния на культурное и литературное сознание рубежа XIX - XX столетий должно быть по праву отдано Фридриху Ницше (1844 - 1900). Не случайно, Т. Манн, сам отдавший значительную дань влиянию этого философа и мыслителя1 и посвятивший своего рода подведению итогов своих отношений с ним не только
1 По замечанию Г.Лукача, сделанному еще в 1934 г., «Томас Манн может служить лучшим примером такого идеологического - С.В.] влияния Ницше на беллетристику» (Лукач, 1934. Стлб. 103).
роман “Доктор Фаустус” (1947), но и доклад “Философия Ницше в свете нашего опыта” (1947), всего через шесть лет после смерти Ницше констатировал: “В Европе существует школа мыслителей - ее создал немецкий лирик познания Фридрих Ницше, - представители которой привыкли отождествлять понятие художника с понятием познающего” [Манн, 1986: 29]. И несмотря на то, что опыт немецкого национал-социализма, создавшего свой образ Ницше и произведшего в 1920-30-е гг. его, условно говоря, “идеологическую приватизацию”, Т.Манном не мог не учитываться, он, тем не менее, находит в себе силы и мужество сорок лет спустя, чтобы воздать должное Ницше-поэту, писателю и мыслителю: “Ницше, писатель и философ, “учености пример”, как назвала бы его Офелия, был явлением не только поразительно полно и сложно сконцентрировавшим в себе и подытожившим все особенности европейского духа и европейской культуры, но и впитавшим в себя прошлое, чтобы затем, более или менее сознательно подражая ему и опираясь на него, возвратить его, повторить и осовременить в своем мифотворчестве; и я совершенно уверен, что этот великий лицедей и мастер перевоплощения, играя свою жизненную трагедию - я чуть было не добавил: им самим инсценированную - прекрасно сознавал в себе гамлетовские черты. Что касается меня, представителя младшего поколения, читателя, который с жадным волнением поглощал его книги и для которого он был “примером примерных”, то я очень рано ощутил родственную близость этих двух характеров и помню, что чувство, которое я тогда испытал, поразило меня, как и всякую юную душу, своей странной тревожной новизной и разверзло передо мною

понимании этого слова) выспренность и особый импрессионизм взглядов на явления, события, на людей. Б.Де Кассерес в своем предисловии к публикации писем Хьюнекера вполне осознанно подчеркивает поразительную способность Хьюнекера в любых условиях переходить на разговор о самых серьезных вещах и проблемах: “Я уже переписывался с ним с 1901 по 1908 годы, когда как-то раз в том самом восьмом году часа в три пополудни я встретил его в ресторане у Джека. Я представился. Он привстал со стула с кружкой пива в руке, указал на меня пальцем и раскатисто возопил: “Шопенгауэр или Ницше?” [Letters, N].
Именно “полуницшеанский” стиль литературнокритических эрзесисов Хьюнекера принес ему особую популярность у американской аудитории, преимущественно, правда, в интеллектуальной ее части. Фактически Хьюпекер переносит на американскую почву традиции интеллектуальной литературной критики, в большей степени характерной для Европы конца 90-х годов, как бы соединяя в себе Реми де Гурмона, Г.Брандеса и Дж.Б.Шоу. “Он сливался с жизнью, сливался с Вселенной. Если воспользоваться жаргоном профессоров, он был субъективен, глубоко субъективен. Он соединял свое “я” с личностью человека, о котором писал - с Ницше, с Флобером, с По, с Листом, с Рембрандтом, со Штирнером, с Дега, с Гойей, с Шопеном, с Гюисменсом, с Бодлером.
Но о ком бы или о чем бы он ни писал, прежде всего, он писал о Хьюнекере. Во всем гении мира он видел отражение себя самого” [Letters, V].