Принципы организации художественного времени и пространства в прозе А. П.Платонова двадцатых годов

• Автор: Ласкина, Наталья Олеговна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 198 с.

Содержание
Введение
Глава 1. Функции «точки зрения» в организации художественного времени и пространства текстов Платонова
§1. Принципы анализа «точки зрения» и типология основных форм наблюдательских позиций в художественной прозе
§2. Анализ моделирования пространственно-временной перспективы с точки зрения внеположного миру наблюдателя
§3. Анализ моделирования пространственно-временной перспективы с точки зрения включенного в мир наблюдателя
Глава 2. Основные парадигмы художественного времени и пространства в поэтике Платонова 20-х годов... ,
§ 1. Функционирование традиционных хронотопов в повестях
Платонова
§2. Роль бинарных оппозиций с пространственным и временным значением в формировании пространственно-временной структуры текстов
Платонова
Глава 3. Роль категории ирреального в произведениях Платонова в контексте тенденций развития русской художественной прозы 20-х годов
§1. Разграничение реального и ирреального в художественном пространстве-времени
§2. Ирреальные миры в художественной картине мира Платонова
§3. Средства моделирования «границ реальности» в современной Платонову прозе
Заключение
Библиография

Введение
Тема исследования предполагает объединение нескольких аспектов анализа художественного текста.
Во-первых, изучение художественного времени и пространства как одного из уровней организации текста требует обращения к общим вопросам теории литературы. Для данной работы значимо представление о пространстве и времени как о равновесном единстве. В центре внимания будут находиться те наиболее существенные стратегии формирования художественного пространства-времени, которые соответствуют принципам, отражающим важнейшие черты поэтики А.Платонова.
Во-вторых, акцент сделан на конкретном периоде истории русской литературы, поэтому большое значение для работы имеет историко-литературный подход, согласно которому «двадцатые годы» можно считать самостоятельной эпохой в развитии русской литературы. Что касается собственно прозы Платонова, то выделение прозы двадцатых годов соответствует общепринятой периодизации, в которой пограничным текстом следует считать законченный в 1929 году роман «Чевенгур».
Материалом исследования послужили четыре повести А.Платонова, датируемые 1926-27 гг. - «Епифанские шлюзы», «Город Градов», «Ямская слобода», «Эфирный тракт».
По нашему мнению, именно такой набор текстов достаточно полно отражает важнейшие тенденции платоновского творчества 20-х годов. Они максимально разнятся в стилистическом плане (так как в каждой повести есть фабульно обусловленные элементы стилизации) и при этом демонстрируют то единство платоновской поэтики, которое отмечают все исследователи.
Следует отметить «значимое отсутствие» в горизонтах нашего исследования повести «Сокровенный человек». По нашему мнению, данный текст, хотя он написан в 1928 году, целесообразнее рассматривать в одном ряду с более поздними произведениями, так как эта повесть должна считаться одним из

первых признаков окончательного перехода платоновского творчества на новый виток развития - и на сюжетном уровне, и на уровне структуры персонажа (главный герой радикально отличается от типичных фигур, повторявшихся у раннего Платонова), и на уровне пространственно-временной организации.
В круг исследуемого в диссертации материла включены и некоторые знаковые тексты, опубликованные в России в двадцатые годы. Мы обратимся к творчеству позднего А.Белого, М.Булгакова, Б.Пильняка, Е.Замятина с тем, чтобы составить представление о специфике интересующего нас аспекта платоновской поэтики на фоне важнейших тенденций литературной эпохи.
Актуальность исследования определяется следующими факторами.
В историко-литературном аспекте очевидна необходимость комплексного анализа творчества Платонова в различные периоды, и в особенности - в «дочевенгурский» период, несколько обойденный исследователями; важно также найти равновесие между индивидуальным стилем и историческим контекстом - в ситуации с русской литературой 20-х годов и с платоновским наследием в частности поиск такого баланса оказался актуален в последнее время, поскольку сравнительно недавно стал доступным разносторонний взгляд на эпоху.
В теоретическом аспекте актуальность работы определяется ее направленностью на выявление не только собственно признаков художественного времени и пространства отдельных текстов, но и на выявление стратегий, принципов организации текста на пространственно-временном уровне, участвующих в формировании феномена авторского стиля. (Ниже будут обозначены основные теоретические проблемы анализа художественного времени и пространства.)
Новизна исследования заключается, во-первых, в комбинировании различных подходов к описанию художественного времени и пространства; во-вторых, в ориентации на объединение до сих пор разрозненного опыта платоноведения (есть работы, посвященные отдельным аспектам организации

судоходства, хотя все пространство покрыто будущими кораблями. Россия есть возможность, дикое место, ждущее освоения, без начала которого движения к будущему нет. Этнография, история и экономическая география сводятся воедино темой скрытого сокровища - например, в таком описании Петра: «Его разумение подобно его стране: потаенно обильностью, но дико лесной и звериной очевидностью».
2. «Свое», родное пространство тоже дано в этом письме - но усложненным способом: «твои взоры очарованы многошумной Еуропой и многолюдством моего родного Нъюкестля», «глянь ласково на милое море, на веселый Нъюкестль и на всю родимую Англию» (эти фрагменты вводятся в начале и в конце письма соответственно, как бы обрамляя чужое пространство своим). Вильям фактически вынужден смотреть глазами Бертрана, что позволяет ему оставаться вне описываемого им мира, даже когда речь идет о мире освоенном. Карта теперь состоит из двух частей, разделенных одновременно морем и историей.
3. В тех фрагментах письма, которые относятся к личному российскому опыту Вильяма, на первый план выходит темпоральность: инженер-англичанин и его работодатель (Петр), меняя российское пространство, начинают счет времени: постройка первого шлюза - 16 месяцев, 2-го - 10, простой - 6 недель, затем еще 8 месяцев «без утиха» работает сооруженная Вильямом машина... Нетрудно заметить, что ритм сохраняется за счет игры единицами времени: время успешной работы измеряется месяцами, время неуспеха - неделями (шесть недель можно было обозначить и как полтора месяца); личное же время Вильяма (как человека, а не как инженера) измерено уже годами («четыре года в дикарях живу»), аналогично он проектирует и будущее брата - «трудно тебе будет., но через пять лет поедешь в Нъюкестль в избытке». Время в этом мире абсолютно совпадает со временем инженерной работы и строительства, за пределами которых - неопределенное «настоящее неактуальное», которым описана Россия.