Диалектика мифа и политическое мифотворчество

• Автор: Полосин, Вячеслав Сергеевич
• Шифр специальности: 09.00.06
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 451 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ОБЩЕКУЛЬТУРНАЯ МИФОЛОГИЯ
1.1. Миф как средство коммуникации
1.2. Миф и ритуал
1.3. Диалектика мифологического сознания
ГЛАВА 2. НАЦИОНАЛЬНАЯ МИФОЛОГИЯ
2.1. Национальное сознание и его структура
2.2. Национальная идентификация
2.3. Подмены национального сознания
ГЛАВА 3. РЕЛИГИОЗНАЯ МИФОЛОГИЯ
3.1. Феноменальность религиозного сознания
3.2. Религиозные архетипы и прототипы
3.3. Религиозная элита
3.4. Религиозный культ
ГЛАВА 4. МИФОЛОГИЯ ВЛАСТИ
4.1. Структура политического сознания
4.2. Формирование образа сверхчеловека
4.3. Миф об Осирисе
4.4. Мифология народовластия
4.5. Мифология и формы политического элитизма
4.6. Виды государственного ритуала
ГЛАВА 5. МИФОЛОГИЯ И СОВРЕМЕННОЕ ГОСУДАРСТВО
5.1. Виды народовластия
5.2. Виды политического элитизма
5.3. Виды политических режимов
5.4. Религиозные и социал-романтические утопии
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Сноски

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования.
В XX веке существенно возрос интерес общества как к древним, так и к футуристическим мифологиям. Научные успехи в области религиоведения, истории религий, аналитической психологии позволили качественно расширить границы познания от классической социологии религии Макса Вебера до социологии мифа и мифотворчества в целом, стимулировали возникновение специальной отрасли знаний, посвященной мифологии. В последние десятилетия бурное развитие получило практическое имиджмейкерство, особенно в политике, что стало ярким проявлением тенденции возрождения мифотворчества на современном уровне и поставило вопрос о необходимости его теоретического обоснования. Тем самым, к концу века стала ощущаться потребность в соотнесении процесса мифотворчества, считавшегося в недалеком прошлом исключительно религиозным, с реалиями общественного сознания в целом, или в философской систематизации исследований в сфере мифологического.
Аналитическая психология (в первую очередь, труды К.Г.Юнга и его последователей) установила законы объективной зависимости социального поведения человека от процессов, идущих в его подсознании. Эта зависимость проходит через объективно существующие в подсознании архетипы социального поведения, закодированные в фантастических образах сновидений, видений, озарений и т.п. В свою очередь, это открытие позволяет в рамках философии связать понятие архетипа с законами диалектической

логики и логикой исторического развтития, установить наличие объективной зависимости между признаваемой обществом мифологией и социально-политической ориентацией граждан.
Поскольку мифология включает в себя максимально обобщенные и исторически закрепившиеся формы - архетипы социального опыта, облаченные общественным сознанием в образы иносказательной истории, то они и становятся объективными критериями признания (легитимизации) обществом публичного статуса индивида, группы, элиты. Таковое признание наступает в случае отождествления человека с мифическим архетипом или прототипом, в котором общество видит опытно проверенный, правильный путь. Признанный социальный и политический статус закрепляется в коллективном сознании в виде публичного имиджа (образа), который существует далее по законам коллективного сознания.
Для большинства людей процесс мифотворчества субъективно малопонятен, иррационален, так как проходит, в основном, через их подсознание, чувства, привязанности, привычки, ориентацию на окружающих, т.е. традицию. Однако через связь с традицией этот процесс приобретает доступность для рационального исследования. Связь с традицией дает возможность вычленить архетипы социального опыта в самых фантастических мифологиях, что позволяет «демифологизировать» миф и рационально выразить художественно зашифрованное в нем содержание.
Аналитическая психология предложила метод типизации эмпирического опыта, продуктом которой является образование в подсознании архетипа, определяющего психическую ориентацию индивида. Есть попытки эмпирически изучить поведение толпы

объекта и фиксирующих кратность и последовательность его “остановленных мгновений”, а равно и глаголов - чисто звуковых знаков, повелевающих совершить переход от одного зафиксированого состояния к другому, от “до” к “после”. Как замечает Дж.Вико:
“Имена родились раньше глаголов, потому что речь не имеет смысла, если она не начинается с имени, выраженного или умолченного... Глаголы обозначают движение, несущее в себе “до” и “после”, измеренное невидимым настоящим... Глаголы, являющиеся родовыми понятиями для всех других, - например sum от esse, “быть”, sto от покоя, ео от движения, do, dico и facio... - должны были начаться с повелительного наклонения, ведь в “состоянии семей” только отцы могли говорить и давать приказания сыновьям и членам семей... и потому все сохранившиеся повелительные наклонения односложны: es, sta, i, da, die, fac”9.
Если внутри семьи взаимопонимание могло быть достигнуто через жест или простейшее звуковое повеление, то на расстоянии за пределами видимости и слышимости требовались графические обозначения императивных глаголов, которые изначально уже не имели соответствия визуальному образу. Так, необходимость вычленения из цельного образа объекта двух его “остановленных” во времени и пространстве состояний с повелением перейти от одного к другому обусловило появление абстрактных графических знаков, кодирующих звучание нужного повеления. Адекватное раскодирование звучания возможно лишь при соглашении между собой всех членов сообщества о соответствии абстрактного значка определеному звуку. От качества такого соглашения зависело все бытовое взаимопонимание сообщества, народа, государства, поэтому новые буквы, более качественно обозначающие звук, вводились в