Интеллигенция в культуре крупного сибирского города в 1920-е годы: вопросы теории, истории, историографии, методов исследования

• Автор: Рыженко, Валентина Георгиевна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 332 с.

Глава 1. Интеллигентоведение на рубеже ХХ-ХХ1 веков в поисках «своей
территории»
1.1. Новые признаки и тенденции в отечественных историко-культурных исследованиях
конца XX - начала XXI вв
1.2. «Что в имени тебе моем...» (или вновь о ключевой дефиниции)
1.3. Интеллигентоведение на пути к самостоятельности и проблема преодоления стереотипов в исследовательской практике
Глава 2. О перспективах и возможностях междисциплинарного изучения интеллигенции в культуре города
2.1. Теоретические основания исследовательской модели «Интеллигенция - Культура -Город»
2.2. Рабочий инструментарий и ключевые понятия (к проблеме преемственности «забытого» наследия и современных исследовательских практик)
Глава 3. Интеллигенция и культурно-цивилизационный ландшафт сибирских городов-центров в 1920-е гг
3.1. Связь профессиональной деятельности научно-технической интеллигенции с региональными и местньми интересами
3.2. Интеллигенция и проблемы благоустройства крупных городов
Сибири
3.3. Идеи городов-садов и их сибирские последователи
Глава 4. Интеллигенция в «местной» культуре и пространстве крупного города (Сибирь, 1920-е гг.)
4.1. Интеллигенция и новые символы культурного пространства крупного сибирского города (начало 1920-х гг.)
4.2. Художественная и научно-педагогическая интеллигенция в поисках ответов на «вызовы Времени и Места»
4.3. Образ столицы Сибири и ее будущего в представлениях и деятельности интеллигенции
Заключение
Список использованной литературы и источников

Актуальность темы. Логика процесса познания предполагает постоянный интерес к вопросу о способах добывания знания, расширения содержания интеллектуального труда и развития исследовательских практик. Представления о соответствующих технологиях и возможных путях продвижения к ним внутри ТОГО или иного научного сообщества зависят от потребностей конкретных наук. Разработка междисциплинарных исследовательских моделей для изучения сложных социокультурных феноменов становится одной из характерных черт образа науки внутри формирующейся культуры XXI века. Одновременно подобные исследования становятся важным способом культивирования особого «интеллектуального пространства», в котором вызревает новый образ науки.
В отечественной историографической ситуации в начале 1990-х гг. в ходе дискуссий по проблемам теории и методологии исторической науки определилась значимость совершенствования инструменталистских функций познавательного процесса, а в специфическом интеллектуальном пространстве исторических реконструкций прошлого завершилась определенная традиция советской исторической науки1. Изменения в современном научном познании характеризуются нарастанием тенденции к междисциплинарным проектам, усиливающейся на фоне активного обособления субдисциплин, стремящихся обозначить свой независимый статус.
Для российской исторической науки один из таких ярких примеров к рубежу XX-XXI вв. - стремление проблемной историографии интеллигенции превратиться в «интеллигентоведение». Этот процесс и его особенности в контексте меняющегося образа отраслевого научного знания, включая рефлексию и поиски современных интеллигентоведов (историков, философов, культурологов), заслуживает специального внимания.
В последнее время усилился интерес к взаимосвязям интеллигенции, культуры, города. Каждый из этих сложных объектов по-своему привлекает внимание исследователей и публицистов. Интерес к двум из них (интеллигенция и культура) в российской историографии и общественном мнении устойчив и резко обостряется в т.н. «переломные» периоды отечественной истории. К третьему объекту (городу) обращаются преимущественно географы, социологи, градостроители, представители отраслевых ветвей научного знания, работающие над практическими задачами городского хозяйства и вопросами стратегического планирования развития городов. Для историка, изучающего
1 Лукьянов Д.В. Теоретические и методологические аспекты историографической ситуации конца 1980 -начала 1990-х гг. // Образы историографии: Сб. ст. / Науч. ред. А.П. Логунов. М., 2001. С.249-251.
культуру и интеллигенцию России в хронологии XX века и, особенно в рамках советского этапа нашей истории, это пока своего рода уравнение с постоянно меняющимися значениями каждого из неизвестных. Очередной всплеск повышенного интереса к состоянию и судьбе российской культуры, к роли и сущности интеллигенции, а также к проблемам городов и городских сообществ пришелся на два последних десятилетия XX века. Этот всплеск, будучи одним из проявлений естественной реакции на резкие перемены в стране, совпал также с началом принципиальных изменений в отечественной историографии. В то же время отказ от мононауки создал ситуацию выбора исследовательских парадигм. Историки получили возможность активно строить свои версии изучения обозначенных объектов, включая использование арсенала смежных наук, обращающихся к теории и истории культуры, к феномену города в мировой и отечественной практике, к проблеме человека.
«Мы живем в период возрастающего самосознания. Наша эпоха отличается от других не принципиально новой верой, а именно ростом самосознания и интереса к самим себе»2. Этими словами открывалась вторая часть эссе К. Манхейма о социологии культуры, посвященная проблеме интеллигенции, исследованию ее роли в прошлом и настоящем. Они обозначили смысловое ядро и движущий импульс напряженных интеллектуальных процессов, резко усилившихся в последние десятилетия XX века. В этот период усилиями индивидуального и коллективного интеллекта закладывались основы культуры нового столетия с главным принципом диалога культур, включая понимание культур прошлого как диалога по-разному актуализированных в современности их смыслов3, менялся социокультурный контекст, питающий научное познание и специфику его отдельных сфер.
Последствия разворачивавшихся перемен для исторического познания и исторической науки оказались особенно сложными и противоречивыми. В российской ситуации конца 1980-х - начала 1990-х гг. они воспринимались как «кризис» в самом негативном его значении. Историки болезненно отнеслись к возникшей проблеме утраты профессиональной идентичности. В то же время постепенно складывалось понимание необходимости формирования в общественном сознании принципиально иного образа исторической науки и ее социальной функции. Перед сообществом историков встала проблема самопознания, которая, по мнению Г.И. Зверевой, прежде была преимущественно предметом рассуждений философов и методологов исторической
1 Манхейм К. Избранное: Социология культуры. М.; СПб. 2000. С.94.
3 Библер B.C. Культура XX века и диалог культур // Библер B.C. На гранях логики культуры. Книга избранных очерков. М., 1997. С.233-243.

Задачу культурологического подхода они увидели в том, чтобы «прочесть в этом зеркале общую закономерность возникновения отражений, попытаться увидеть их соотношения». Причем проблема состоит, по их мнению, не в том, чтобы создать еще одно новое зеркало,
м а в попытке « развернуть уже существующие зеркала таким образом, чтобы в них
отразилась как можно более полная и целостная картина города как способа бытия»23
Для современного историка-культуролога, ищущего свой ракурс изучения взаимосвязей интеллигенции с ее «месторазвитием» полезно учесть теоретические построения томских коллег-философов относительно особого значения такого варианта отражения «в развернутых зеркалах» как городская саморефлексия. Авторы связывают со сферой рефлексии возникновение культурного субъекта, мироощущение которого определяется не только воспитавшей его культурной средой, но и осмыслением ее, обязательно проникнутым «интенцией изменения, пересоздания культурной действительности»24 Отсюда следует, что, во-первых, современный ученый, занимающийся анализом культуры города и его интеллектуального потенциала, выбирает
• ту или иную исследовательскую модель в соответствии с характером и масштабом его собственного рефлексивного осмысления города как сгустка разнообразной информации. (Это можно расценивать и как дополнительное подтверждение правомерности сделанного нами выбора замысла и структуры данной книги). Во-вторых, представителей интеллигенции 1920-х гг., профессионально занимавшихся вопросами стратегии развития городов Сибири, вполне можно считать «культурными субъектами», проникнутыми интенцией пересоздания окружавшей их среды.
Предлагаемое томскими философами деление научно-практической рефлексии на два типа осмысления города как бытия (специализированный и синкретический) может оказаться особенно эффективным для историка-культуролога при поиске возможного исследовательского инструментария. Отметим, что ко второму - синкретическому, более древнему и традиционному, типу авторы относят описания (художественные и публицистические). Сюда же они включают визуальные изображения (городские пейзажи). Таким образом, уникальная сфера эмоционального восприятия городской действительности предстает в образах, мифах, легендах, ритуалах и профессиональных действиях по изменению облика города (дизайн среды). К специализированным типам рефлексии авторы отнесли различные научные подходы. Из них наиболее синтетическим является семиотический подход, при котором город воспринимается как определенная
* целостность, знаковая система, противопоставленная другим системам или, по крайней
23 Там же. С. 193.