Российский фактор во внешней политике Грузии, 1990-1995 гг.

• Автор: Васильева, Ольга Валентиновна
• Шифр специальности: 07.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1997
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 128 с.

ВВЕДЕНИЕ
Проблема формирования внешнеполитической стратегии и механизмов ее реализации актуальна для всех новых независимых государств экс-СССР. Даже Россия, которая в отличие от остальных союзных республик "унаследовала" от бывшего СССР и аппарат, и опыт для осуществления внешней политики в "дальнем зарубежье", столкнулась со значительными сложностями при формулировании своих приоритетов в "ближнем зарубежье"1, при выработке единой общегосударственной политики. Несмотря на утверждение в апреле 1993 года Советом безопасности РФ "Основных положений концепции внешней политики Российской Федерации", отличительными чертами российской внешней политики после распада СССР стали постоянная смена целей и приоритетов, противоречия между акциями двух ветвей власти, отдельных министерств и различных политических групп, расхождения между декларируемыми принципами и внешнеполитической практикой.
Аналогичные проблемы стоят и перед другими государствами, образовавшимися после распада СССР. Развитие отношений с Западом, на которые рассчитывала политическая элита европейских национальных республик, или Югом (для республик Средней Азии) не смогло стать альтернативой сотрудничеству с Россией. К середине 1993 года идея укрепления связей в постсоветском пространстве стала одной из приоритетных. Даже в Грузии, где "прозападные" настроения политической элиты и общества сохранили свой потенциал, с середины 1993 года российский фактор играет ключевую роль во внешнеполитических акциях грузинского руководства: экономический коллапс, политическая неустойчивость правящего режима, межэтнические конфликты расставили свои приоритеты во внешней политике Грузии. В январе 1993, во время обсуждения проекта Договора с Россией, министр иностранных дел Грузии Александр Чикваидзе в ответ на требования оппозиции определить пророссийская или прозападная ориентация у правительства Грузии заявил: "Если мы должны сегодня заявить об ориентации, то это - прогрузинская ориентация. И в первую очередь, мы обязаны думать о тех последствиях для грузинского народа, которые таит в себе та или иная программа"2.
Сложности формирования определенной внешней политики носят объективный характер. Неопределенность "внешней политики" в постсоветском
1 Под этим термином мы будем понимать все бывшие союзные республики, исключая Россию.
2 Свободная Грузия, 28 января 1993.

пространстве обусловлена, в первую очередь, сохранением единства этого пространства: республики, несмотря на формальный статус независимых государств, продолжают сохранять специфические политические, экономические, личные, культурные связи на различных уровнях. Эти связи, сформированные в рамках одного государства - СССР и одной политической системы, очень сложно, а в некоторых случаях - практически невозможно, перевести на рациональный язык межгосударственных договоров и соглашений. Формирующиеся отношения между государствами, образованными на месте бывшего СССР, несут отпечаток совместной многовековой истории в рамках одного государства. Характер этих отношений и во многом определяется персональными связями политической элиты, хозяйственных руководителей, военной элиты, бюрократии бывших советских республик.
Реально существующие противоречия между полученным в результате распада СССР статусом и уровнем внутренней консолидации новых наций-государств предопределяют отсутствие единой внешней политики: государственные структуры, отдельные территории и ведомства проводят свою "внешнюю" политику в постсоветском пространстве.
Процессы в постсоветском пространстве - как интеграционные (например, стремление Белоруссии образовать конфедеративный союз с Россией), так и дезинтеграционные (прежде всего, конфликты в Нагорном Карабахе, Абхазии, Чечне, Таджикистане) - свидетельствуют о незавершенности процесса структурирования этого пространства. Большинство частичных государств (республик и автономий в составе РФ, автономии в Грузии, Азербайджане), входя в состав уже признанных субъектов международного права (Россия, Грузия, Азербайджан, Армения), претендуют на признание мировым сообществом de jure (Чечня, Абхазия, Нагорный Карабах) или de facto (Южная Осетии, Аджария); проводят собственную "внешнюю политику". Отсутствие национального консенсуса по вопросу нации и функционирования государственных институтов усугубляет противоречия между центральным правительством и регионами в кавказских государствах.
Полиэтнический состав, неравномерное экономическое развитие, сложная и противоречивая история взаимоотношений народов обусловили высокий потенциал конфликтности и нестабильности в Закавказье. Часть конфликтов -грузино-абхазский, грузино-осетинский, армяно-азербайджанский - переросли в полномасштабные войны. Непосредственная близость этих конфликтов к российским границам угрожает национальной безопасности России: тенденция к

расширению локальных конфликтов может привести к "балканизации" российского юга, который обладает высоким собственным потенциалом конфликтности. Предотвращение различных конфликтов ставит на повестку дня разработку кавказской политики России с учетом сложных взаимосвязей этого региона.
Отказ России от функций интегрирующего центра (а на первом этапе российской независимости идея ухода с непредсказуемого Кавказа была популярна в верхних эшелонах российской власти) и последующая противоречивая политика в "ближнем зарубежьи” стали причиной возрастания влияния в регионе Турции и Ирана. Разработка нефтяных месторождений на шельфе Каспийского моря западными нефтяными компаниями и проблемы транспортировки азербайджанской и в перспективе казахстанской нефти вовлекают в региональные альянсы и конфликты западные государства. Оттеснение России от участия в региональных проектах, во многом может привести к дальнейшему снижению политического влияния России в Средней Азии и Закавказье. Сохранение политического влияния в регионе становится одной из важнейших задач внешней политики России.
Актуальность данной темы связана и с внутриполитическим противостоянием в России. На протяжении последних лет российская политика в отношении Грузии определяла поддержку федерального центра на Северном Кавказе. Мероприятия кавказской политики находятся под пристальным вниманием различных политических партий, фракций и являются одним из основных объектов критики со стороны оппозиции, которая считает, что политика правительства создает угрозу российским стратегическим интересам на южном направлении.
Отсутствие внешнеполитической концепции Грузии, противоречивая кавказская политика России предопределяют нестабильность российско-грузинских отношений, рост взаимного недоверия и в значительной степени сказываются на интеграционных процессах в СНГ, безопасности в Закавказье и европейской части России.
Несмотря на актуальность, и в России, и в Грузии отсутствуют конкретные исследования (саБе-зшбу), посвященные анализу формирования внешней политики Грузии и различных этапов российско-грузинских отношений.
Российские и зарубежные исследователи рассматривают отдельные аспекты темы при анализе общих процессов, происходящих в постсоветстком пространстве

ГЛАВА
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРИЕНТАЦИИ ГРУЗИИ НАКАНУНЕ РАСПАДА СССР
До распада СССР с формальной точки зрения советские республики не имели "внешней политики". Лишь Белоруссия и Украина наряду с СССР были учредителями и членами ООН, однако национальные бюрократии не использовали право на "внешнеполитическую деятельность" вплоть до подписания в декабре 1991 года лидерами России, Белоруссии и Украины соглашения о создании Содружества независимых государств, которое и определило судьбу СССР.
Однако внешняя политика ряда союзных республик начинает формироваться до распада Союза. В Литве, Эстонии, Латвии, Грузии победа национально-демократических движений на выборах в республиканские Верховные Советы осенью 1990 года определила "прозападные" внешнеполитические ориентации республик, официально провозгласивших курс на "восстановление" независимости и построение демократического государства западного типа. В случае прибалтийских республик эти устремления были поддержаны рядом государств Запада: например, США подчеркивали, что факт подписания Хельсинкских соглашений не изменил позицию США по вопросу незаконности инкорпорации балтийских стран в СССР. В ноябре 1990 года правительство Франции пригласило прибалтийские республики принять участие в заседании СБСЕ в Париже в составе французской делегации (позже Франция отказалась от своего предложения под давлением СССР)38.
В других случаях Запад учитывал позицию руководства СССР, рассматривавшего самостоятельные контакты республик с другими государствами как вмешательство во внутренние дела. Грузинское национальное движение, выдвинувшее целью восстановление независимости Грузии от "советской империи" и построение демократии западного типа39, не могло добиться признания "факта аннексии Грузии большевистской Россией в 1921 году". Дифференцированное отношение Запада в значительной степени повлияло на радикализацию грузинского национального движения, а впоследствии
38 Boris Meissner, Die staatliche Kontinuität, völkerrechtliche Stellung und aussenpolitische Lage der baltischen Lander, in: B.Meissner, Bd., Die baltischen Nationen, Estland, Lettland, Litauen, Köln 1991, S.270-338.
39 По наблюдениям грузинского философа Гии Нодиа [Nodia, 1996, С,5], большинство грузинских политиков отдавали предпочтение авторитаризму на переходном этапе, хотя не обсуждали этот вопрос в публичных дискуссиях.