Высшая бюрократия России в годы Первой мировой войны, июль 1914 - февраль 1917 гг

• Автор: Куликов, Сергей Викторович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 620 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ.
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА И САМОДЕРЖАВНЫЙ
МОНАРХ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
1Л. Религиозность Николая II как политический фактор
1.2. Политическое миросозерцание Николая II
1.3. Николай II как «высший чиновник»
1.4. Роль Николая II при назначениях и отставках министров
ГЛАВА 2. ВЫСШАЯ ЦАРСКАЯ БЮРОКРАТИЯ И ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОР НАКАНУНЕ ПАДЕНИЯ ИМПЕРИИ
2.1. Придворная иерархия и практика ее формирования накануне и в
годы Первой мировой войны
2.2. Придворный штат его величества накануне Февральской революции:
историко-социологический анализ
2.3. Политическая самоидентификация придворных в годы Первой
мировой войны
ГЛАВА 3. БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА И НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО
3.1. «Священное единение»: замысел и реальность
3.2. Представители правительственного либерализма. Парламентаристы
3.3. Представители правительственного либерализма. Дуалисты
3.4. Парламентаристы и дуалисты в Совете министров
3.5. Парламентаристы и дуалисты в Государственном совете
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ.
В центре внимания настоящей работы - высшая царская бюрократия периода Первой мировой войны. В качестве эквивалента понятию «высшая бюрократия» в ней используется, также, понятие «бюрократическая элита». Оправданность употребления последнего понятия требует некоторого обоснования.
Дело в том, что с формальной точки зрения в социальную прослойку высшей бюрократии входили все сановники, занимавшие должности не ниже 4 класса, право замещения которых принадлежало исключительно монарху.
Однако, наряду с должностными лицами, имевшими действительно реальное значение в деятельности высших и центральных звеньев государственного аппарата (министры, члены Государственного совета по назначению, сенаторы, товарищи министров, директора департаментов и начальники главных управлений), упомянутая социальная прослойка включала в себя, также, и тех должностных лиц, которые какого-либо стабильного влияния на ход управления, как правило, не оказывали.
Среди них мы видим и членов консультативных ведомственных органов (советов при министрах), и чиновников особых поручений 4 класса, и, наконец, таких экзотических должностных лиц, как, например, начальник Придворной певческой капеллы, который, по своему посту, хотя и числился в 4 классе, к высшей бюрократии может быть отнесен только с очень большой долей условности.
Представляется, поэтому, целесообразным изучая заявленную тему, отойти от чисто формального принципа и понимать под высшей бюрократией, согласно функциональному принципу, некое коллективное целое, состоящее из перечисленных выше должностных лиц первого типа, т.е. лиц, чье влияние на ход управления было достаточно заметным и стабильным. Однако, подобная трактовка термина «высшая бюрократия» вполне адекватна понятию «бюрократическая элита», которое также делает акценты, во-первых, на целостности подразумеваемого им феномена, а, во-вторых, на функциональной значимости индивидуумов, этот феномен составляющих.

Давать излишне подробное обоснование непреходящей важности изучения состояния именно высшей царской бюрократии не приходится.
Наблюдавшееся вплоть до Февральской революции очевидное доминирование самодержавия над остальными факторами исторического процесса, с другой стороны - жесткая иерархизация государственной власти, характерная для дореволюционной России, приводили к тому, что бюрократическая элита, в большей степени, чем какая-либо иная социальная прослойка, оказывала решающее влияние не только внутри сферы своей компетенции, но и далеко за ее пределами.
Эта черта бюрократической элиты делала ее, поистине, квинтэссенцией самодержавного режима. Данное обстоятельство обусловило, также, то, что без обращения самого пристального внимания прежде всего на состояние высшей царской бюрократии адекватное постижение не только политического, но, практически, всех остальных аспектов российской истории, подчас находившихся от указанного аспекта достаточно далеко, попросту невозможно.
Особое значение имеет изучение состояния бюрократической элиты применительно к периоду Первой мировой войны. И дело здесь не только в том, что данный период являлся заключительным в истории рассматриваемого феномена. Именно в годы войны на судьбе высшей царской бюрократии наиболее ярко отразились не только специфические обстоятельства экстремальной ситуации военного времени, но и все те закономерности, которые, будучи характерными для бюрократической элиты задолго до войны, в мирное время пребывали либо в не-выявленном, либо в едва актуализированном состоянии.
Следовательно, освещение заключительного периода истории высшей царской бюрократии в равной мере важно для понимания как причин ее ухода с исторической арены, так и особенностей ее функционирования в периоды, когда ведущая роль интересующего нас исторического явления под сомнение не ставилась.
Изучение состояния бюрократической элиты имеет, по меньшей мере, два аспекта - историко-социологический, в рамках которого исследуемый феномен анализируется изнутри, и историко-политологический, подразумевающий анализ

принял эти заявления с невозмутимой беспечностью; он возразил только: «Императрица и я знаем, что мы в руке Божьей. Да будет воля его!»44
В начале 1917 г. великий князь Александр Михайлович попытался вывести царя из охватившего его волю фаталистического оцепенения. В своих воспоминаниях великий князь привел аргументы, которыми он попытался воздействовать на двоюродного племянника: «Кто научил тебя, Никки, почитать подобным образом волю Бога? Ты называешь, Никки, это христианством, но это звучит скорее как магометанский фатализм турецкого аскера, который не боится смерти, т.к. его ждут за гробом широко открытые ворота рая. Истинное христианство заключается гораздо больше в действии, чем в молитве. Господь Бог доверил тебе сто шестьдесят миллионов жизней. Бог ожидает от тебя, чтобы ты ни пред чем не остановился, чтобы улучшить их участь и обеспечить их счастье. Ученики Христовы никогда не сидели сложа руки. Они шли из края в край, проповедуя слово Божье языческому миру!»
Как вспоминал великий князь, ответ императора на это взволнованное обращение был бесстрастен и короток: «На все воля Божья, - медленно сказал Никки. - Я родился 6 мая, в день поминовения многострадального Иова. Я готов принять мою судьбу». «Это были его последние слова, - констатировал великий князь. - Никакие предостережения не имели на него действия. Он шел к пропасти, полагая, что такова воля Бога»45. Описывая внутреннее состояние Николая в начале 1917 г., П.Л. Барк писал: «Со своим прирожденным фатализмом он не уступал и не соглашался с советами, от кого бы они ни исходили, и в особенности перед угрозами оставался непоколебимым»46.
Высокая степень религиозности Николая обусловливала не только его фатализм, но и его веру в божественное происхождение и божественную природу самодержавной власти, как, впрочем, и наоборот. Религиозность императора, подчеркивал Ю.Н. Данилов, «несомненно, поддерживалась и укреплялась привитым с детства понятием, что русский царь - помазанник Божий. Ослабление
44 Палеолог Ж.М. Ук. соч. С. 212.
45 Великий князь Александр Михайлович Ук. соч. С. 154, 155.
46 Барк П.Л. Воспоминания. //Возрождение. Кн. 182. Париж, 1967. С. 90.