Поэтико-философские аспекты воплощения "виртуальной реальности" в романе "Generation 'П'" Виктора Пелевина

• Автор: Шульга, Кирилл Валерьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 158 с.

Глава
Способы воплощения фантомов виртуальной реальности в романе «Generation ‘П’» Виктора Олеговича Пелевина
§ 1 Полисемантика названия романа Виктора Пелевина «Generation
ф ‘П’». Определение виртуальной реальности
§ 2 Симулякры: «творчество» и «криэйшен» в романе В. Пелевина
«Generation П»
§ 3 Критика «позиционирования» как философии жизни в
постсоветском обществе
§ 4 Мифопоэтический аспект романа «Generation П»
Глава II
Художественные средства изображения виртуальной
* реальности в романе Виктора Пелевина «Generation П»
§ 1 Рекламные слоганы как форма выражения авторского сознания в
романе «Generation П»
§ 2 Функциональность языковой игры у Виктора Пелевина
§ 3 Интертекстуальные средства разоблачения симулякровой
реальности
§ 4 Композиционные приемы создания эзотерического мифа в
ф романе Виктора Пелевина «Generation П»
Заключение
Список использованной литературы

Виктор Пелевин — одна из ярких художественных личностей в литературном процессе 1990х — 2004х годов. Творчество писателя органично вписывается в современную литературу, которая определяется такой характеризующей тенденцией, как синтез различных стилей'.
Виктор Олегович Пелевин вошёл в число популярных русских писателей в начале 1990-х годов. Его произведения печатались вначале в журналах под рубрикой «Фантастика». Это были первые рассказы (сказка «Колдун Игнат и люди» (1989), «Реконструктор», «Принц Госплана» (1991), «Бубен верхнего мира» (1993) и повести «Затворник и шестипалый» (1990), «Синий фонарь» (1992). Романы писателя «Омон Ра» (1993) и «Generation П» (1996) показали явное стремление автора философски осмыслять современность, так как они отличались свежестью видения, остроумием и сатирической нацеленностью изображения.
Большинство исследователей объявляло творчество Виктора Пелевина постмодернистским, хотя этот современный прозаик, на наш взгляд, не укладывается в жесткие рамки только этого направления.
Современную историко-культурную ситуацию критика определяет как «нелитературоцентричную», так как якобы художественная литература в наше время уже не является основным средоточием идей, надежд, упований, идеологических образцов, а писатель перестал претендовать на роль пророка и учителя в начале XXI века, когда возник новый термин вместо «читатель» — «потребитель литературной продукции», означающий человека с иным культурным опытом и интеллектуальным кругозором. Современный «потребитель культуры»,
1 Литература современности, по мнению большинства ученых, находится в «продуктивном» кризисе. В кризисе находится и литературоведение, которому не помогают, выражаясь словами И.Н. Сухих, «подпорки» методов и направлений: постмодернизм, постреализм, постромантизм и прочих, так как суть художественных процессов заключается в синтезе различных тенденций, наблюдаемом
с детства воспитанный аудиовизуальными средствами массовой коммуникации, к сожалению, отдаст предпочтение ремейкам, а не романам Льва Толстого и Федора Достоевского. Одной из причин этого является то что, литература XIX века утверждала в основном ценности гуманитарного прогресса. Эта просветительская вера в прогресс к концу XX века была утрачена, как и иная традиционная аксиология, поэтому читатели не обнаруживают в нашей реальности утверждавшихся бесспорно высоких ценностей классической литературы. Произошли существенные сдвиги в картине мира, в концепции человека, в представлениях о роли и задачах художника слова, которые отражаются в произведениях постмодернизма.
"Нельзя сказать, что русские постмодернисты не мечтают о национальном возрождении, но главным его условием они считают преодоление авторитарности любого рода, освобождение от утопий — как социальных, так и трансцендентальных, "постмодернизацию" сознания и бессознательного. Ставка ими делается не на религию, а на культуру. Постмодернисты деконструируют проект Духа (включая христианский метанарратив), что встречает неприятие людей с мироощущением традиционно-религиозного типа. Но как раз постмодернистская переориентация на культурологическую интерпретацию религиозной кодирующей системы, отказ от линейного принципа при подходе к истории, служат известным противовесом росту фундаментализма, являющегося сегодня, может быть, главной для человечества опасностью» [117].
Исследователь современной литературы должен учитывать и то, что если реализм и модернизм пренебрежительно относились к стереотипам массового сознания (определяя их как пошлость), то постмодернизм обнаружил, что именно эти стереотипы формируют реальность, в которой мы живем. Необходимо отличать массовую «низкую»
повсеместно у всех художников слова.
будем летать к тридцати штукам баксов, а тоже хотим летать к тремстам. Что это значит? А это значит, что летят они на самом деле не к мерцающим точкам неведомых звезд, а к конкретным суммам в твердой валюте. Это и есть природа космоса. А нелинейность пространства и времени заключена в том, что мы и американцы сжигаем одинаковое количество топлива и пролетаем одинаковое количество километров, чтобы добраться до совершенно разных сумм денег. И в этом одна из главных тайн Вселенной...» [11, 146].
Через гротескное преувеличение реальных фактов российской истории автор романа «прозревает» сущность исторического процесса. Виртуальной в мире постсоветского бизнеса является даже смерть, что отрицал В. Пелевин в своем интервью. Борис Тух справедливо подчеркивает, что «сущностью этих кровавых разборок является не физические уничтожение конкурента, а устранение его из бизнеса, захват его части рынка. И договариваются заменить настоящую стрельбу — пэйнтболом. Беспристрастные арбитры решают, смертельными ли оказались виртуальные ранения (поражения шариками с краской), и тот, кто признан мертвым, обязан выйти из дела и покинуть Россию. Смерть становится нематериальной. Но ведь в таком случае нематериальной должна стать и та субстанция, ради которой убивают, — бизнес по-русски (то есть почти всегда связанный с криминалом и почти всегда оперирующий чем-то эфемерным; начало было положено павловской жульнической денежной реформой, когда проданные за границу 100- и 50-рублевые купюры, имевшие в тот момент вполне вразумительный долларовый эквивалент ($ 1—6 SUR), вдруг были объявлены ничего не стоящими клочками бумаги» [121,226].
А потом, вслед за бизнесом — и искусство, и политика, и все на свете. Виртуализация искусства достигает своего апогея в той сцене, где герой попадает на вернисаж: картин нет, они приобретены, но не выставляются; вместо них висят таблички-ценники. А так как