Роман Ю.В. Бондарева "Берег" в контексте "военной" прозы писателя

• Автор: Шкурат, Лилия Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Липецк
• Количество страниц: 170 с.

Глава I. «Военная» проза Ю.В. Бондарева 50-60-х годов.
Путь к роману «Берег»
§ 1. Становление проблематики и системы характеров
в раннем творчестве Ю.В. Бондарева
§ 2. Любовь и война в ранней прозе Ю.В. Бондарева.
Своеобразие философичности повествования
§ 3. Синтез «окопной» и «масштабной» правды о войне в романе Ю.В. Бондарева «Горячий снег»
ГЛАВА II. Роман «Берег» как вершина «военной» прозы
Ю.В. Бондарева
§ 1. Философско-нравственная проблематика в романе
Ю.В. Бондарева «Берег», духовный смысл оппозиции героев
§ 2. Русский и западный взгляд на поиск Истины и смысл жизни человека. Символика в романе «Берег»
Глава III. Роман «Берег» и «военная» тема в позднем
творчестве Ю.В. Бондарева
§ 1. Ситуация «выбора» в «военной» прозе Ю.В. Бондарева
80-х годов XX века
§ 2. Христианские образы и мотивы в позднем творчестве Ю.В. Бондарева
Заключение
Библиография
«Военная» проза прошла в своем развитии несколько этапов. Первые произведения о Великой Отечественной войне были созданы в годы самой войны. Это «Непокоренные» Б. Горбатова, «За правое дело», «Народ бессмертен» В. Гроссмана, «Молодая гвардия» А. Фадеева и др. Послевоенный период развития литературы связан прежде всего с расцветом прозы о войне («Звезда» Эм. Казакевича, «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, «Спутники» В. Пановой и др.). Именно она определила «лицо» и динамику литературного процесса, когда писатели оценивали события военных лет с перспективы победившего народа.
На рубеже 60-х годов XX века в развитии «военной» прозы определяется качественный сдвиг, связанный с появлением в советской литературе такого примечательного явления, как «проза лейтенантов». Выступая в 1966 году на сессии «Актуальные проблемы социалистического реализма», Л. Но-виченко выделил повторный военный цикл, отнеся к нему произведения Ю.Бондарева, В. Быкова, Г. Бакланова и др. (Здесь и далее подчеркнуто нами. - Л.Ш.). Приметами этого цикла были названы смелые и резкие подробности, образы и детали, максимально приближенные к реальному фронтовому бытию (преимущественно к будням войны), проникновение «внутрь» фактов, психологизм, изображение событий и людских судеб в их противоречивой сложности.
Следует оговориться, что движение «военной» прозы от этапа к этапу отнюдь не отрицало наработанный опыт прошлого. Речь здесь должна идти о преемственности, накоплении традиций и в плане проблематики, и в изобразительном плане, и в плане возрастающего внимания к внутреннему миру конкретного человека на войне. «Неверно усматривать какую-то пропасть,
якобы разделяющую два периода развития «военной» прозы (речь здесь идет о «пиках» развития прозы о войне 1946-1948 годов и рубежа 60-х годов. -Л.Ш.), - замечает литературовед А.Г. Бочаров, - будь то мнение о том, что в первое послевоенное десятилетие всё в основном было плохо, а потом стало хорошо, или мнение о том, что, наоборот, серьёзные просчеты появились именно на рубеже 60-х годов. Речь должна идти о преемственности» [58, с. 15 ]. Так, «предтечей» всей «прозы лейтенантов» стала повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Заметим, что само выражение «окопная правда» впервые было употреблено А. Фадеевым ещё в 1946 году при обсуждении именно этой повести. Особенно следует отметить плодотворное следование шолоховским традициям в изображении русского национального характера (роман «Они сражались за Родину», рассказ «Судьба человека») в «военной» прозе Ю. Бондарева, К. Воробьева, Вяч. Кондратьева.
Появление «прозы лейтенантов» было обусловлено объективными закономерностями развития общества и литературы. Почему писатели-фронтовики так долго молчали? Почему их первые «военные» произведения были написаны спустя более десяти лет после Победы? Писатели по-разному отвечают на этот вопрос, но в их ответах все же можно усмотреть некую общую позицию. Наиболее полно и развернуто ответил на поставленные вопросы Ю.В. Бондарев в статье «Взгляд в биографию»:
«Люди окопов», обладающие писательским даром, молчали прежде всего потому, что их душевный опыт «был насыщен до предела. Все четыре года войны они прожили, не переводя дыхания, и, казалось, концентрация деталей, эпизодов, конфликтов, ощущений, потерь, образов солдат, пейзажей, запахов, разговоров, ненависти и любви была настолько густа и сильна после возвращения с фронта, что просто невозможно было всё это организовать, найти необходимый сюжет, композицию, ясно проявить главную мысль. Сотни сюжетов, судеб, коллизий, характеров теснились в неостывающей памяти каждого. Всё было слишком горячо, слишком близко - детаЕрмакова, но ощущает какую-то временность, ненадежность их отношений, до конца не уверена в любви Бориса к ней: «Кто она? Полевая походная жена... Любовница. На срок войны...» [ 1, т. 1, с. 54 ]. После ранения Борис попал в госпиталь и ни разу не написал Шуре. Этому есть своё объяснение -госпиталь много раз перебрасывали с места на место. Но даже когда они были вместе, Ермаков «ни разу не сказал серьезно, что любит» [ 1, т. 1, с. 56 ]. Эти мысли не дают покоя героине, и, не найдя опоры в Борисе, Шура попытается обрести ее в старшем лейтенанте Кондратьеве.
Многим кажется, что она поступает как развратная женщина, которая «вечером ляжет на одном конце блиндажа, а утром проснется на другом» [ 1, т. 1, с. 48 ]. Так думают лишь те, кто не понимает её внутреннего состояния, сущности её переживаний. Шура мечтает о семье, материнстве, стабильности отношений. В ней живет зов семейного очага, а с Борисом «всё временно, всё ненадёжно» [ 1, т. 1, с. 56 ]. Её чувства к Кондратьеву, к этому «незащищенному мальчику», иные, напоминающие материнскую заботу и любовь. Шура даже разговаривает с ним со «снисходительной нежностью», как с ребенком. С Кондратьевым Шуре спокойно, в их отношениях нет тех сомнений и противоречий, которыми наполнены отношения с Ермаковым.
Несколько дней боёв, прорыв из окружения, потеря людей, ставших для Ермакова по-родственному близкими, изменят в герое многое. Он станет иным, внутренне повзрослевшим, научившимся ценить то, что раньше воспринимал как данность. Встретив Шуру у переправы, Борис наконец-то поймет, насколько она дорога ему, и Шура впервые услышит от него долгожданные слова о любви. В финале повести звучит мысль о вечности любви, о ее всепобеждающей силе: «Они шли по берегу Днепра все дальше и дальше от переправы, постепенно затихали голоса людей позади, и наливался нежным огнем зари, влажно шуршал песок одичавших пляжей, где оставались следы их сапог - первые, очевидно, за войну следы мужчины и женщины, шедших здесь вместе...» [ 1, т. 1, с. 218 ]. Война в данном эпизоде отходит куда-то на