Поэтика рассказов П.С. Романова

• Автор: Семёнова, Светлана Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Калуга
• Количество страниц: 165 с.

ГЛАВА I ПОНЯТИЕ «МАЛАЯ ПРОЗА»
В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ
1.1. История развития жанра рассказа
1.2. Конститутивные признаки рассказа и новеллы 40 ГЛАВА II КОНЦЕПЦИЯ ЧЕЛОВЕКА В РАССКАЗАХ П. РОМАНОВА
2.1. Способы воплощения характера литературного героя
2.2. Народный тип в рассказах П.С. Романова 77 ГЛАВА III ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ: АВТОР И ГЕРОЙ
В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ П.С. РОМАНОВА
3.1. Особенности воплощения религиозно-нравственных основ бытия
3.2. Поступок как способ постижения личности.
Поиски положительного героя в художественном мире П.С. Романова
Заключение
Библиография
Понятие «малой» эпической формы в современном литературоведении, а также история и сущность вопроса является одной из важнейших и интереснейших проблем в науке о литературе XX века. Опираясь на богатейшие традиции и накопленные столетиями знания мировой литературы, эпоха XX века синтезирует весь предшествующий опыт и путем такого смелого эксперимента создает новые текстуальные и жанровые шедевры литературы. Именно жанровый синтез вызывает множество споров в литературоведении. Особенно остро звучит вопрос о разграничении жанров рассказа, новеллы, притчи, анекдота. В конце XIX века А.П. Чехов расширил жанровые границы «малой» эпической формы благодаря тому, что умело объединил в своих произведениях столь непохожие друг на друга жанры анекдота и притчи. Чеховский художественный опыт был подхвачен целой плеядой молодых и талантливых писателей XX века.
Однако в литературе XX столетия есть талантливые художники, несправедливо забытые в силу разных причин. Одно из таких незаслуженно забытых имен - имя Пантелеймона Сергеевича Романова (1884 - 1938).
П.С. Романов — писатель необычной творческой судьбы. Большой вклад в литературу он сделал благодаря огромному художественному багажу. Еще при его жизни вышло издание в двенадцати томах, куда входили произведения разных жанров: романы, повести, пьесы, рассказы, которые стали открытием не только для русской, но и для зарубежной литературы. Сборники рассказов писателя были изданы в Англии, Франции, Германии, Польше. В своих дневниках Романов вспоминает: «Приезжавшие ко мне члены английского парламента, уходя, сказали: «Расскажем в парламенте, что

видели Романова». Приезжавшая норвежка называла меня великим писателем. Приезжала датчанка, говорила о моей популярности в Дании. В Норвегии был поднят шум о том, что такой большой художник живет в СССР чуть ли не в подполье» (17 июня 1934 г.)1. Такой головокружительный успех связан с богатейшим историко-культурным, нравственно-эстетическим и философским пластом, который автор талантливо соединил в своих рассказах.
Творчество П.С. Романова, безусловно, продолжает традиции классической литературы. Это подтверждают размышления самого писателя, высказанные в записных книжках: «Нельзя брать предметом творчества факт действительности, списывать с натуры даже тогда, когда этот факт значителен. Нужно посмотреть, какое явление под этим фактом кроется, и создать другой свой факт, который происходил бы из того же явления, что и факт действительности»2 и в другом случае: «В настоящем искусстве никогда не найдешь изображения того, что и как было в действительности. Там, наоборот, такие события и лица, каких совсем не было. Но каким-то образом о них сказано то, что читатель неведомым образом знает, что это правда, как правда есть в притче. Одно из тайных, никому не известных (кроме художника) движений души, свойственных людям данной эпохи, создает свои события, своих людей, и они, разнясь от реальных людей эпохи фабулой своих действий, оказываются таинственно родственны им каким-то внутренним смыслом своим, скрытым от посторонних глаз»'. В свете этих положений, в творчестве П. Романова угадываются традиции, прежде всего
Н. Гоголя и А. Чехова (в критике часто называли П.С. Романова «советским» Чеховым). Эти родственные связи были увидены и литературными критиками, современными писателю, которые указывали на манеру письма П. Романова, примыкающую к великим писателям прошлого: И.А. Гончарову и Л. Толстому. Синтезирующая художественная манера, сочетание приемов
1 П. Романов. Из дневников и записных книжек // Пантелеймон Романов. Наука зрения. М., 2007 С.253. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц.
2 Романов П. Свежесть жизни. Из дневников и записных книжек И Романов П. Антология сатиры и юмора России XX века. Т. 34. М., 2004. С.668.
3 Там же. С. 676.

в накинутом платке уходила все дальше и дальше <...> На бугре, куда ушла девушка, скрипнули чуть слышно ворота, пропел где-то петух» (202).
Во второй части рассказа автор показывает, что Петр снова совершает предательство, вновь аллюзийно обращая читателя к традиционной библейской притче, и тем самым соединяет нити далекого прошлого и настоящего. Библейская история, однако, звучит остро и по-новому: тогда Петр трижды отрекся от Христа, но не от любви к своему Учителю, а теперь, спустя века, он - новый человек нового времени - совершает другое нравственное преступление и предает последнее, что может спасти Человека, - Любовь.
Однако в финале произведения автор показывает нам некоторые сомнения (а может и раскаяние, которое проявится с большей силой позже) главного героя по поводу собственного выбора: «Петр стоял еще несколько времени... Потом, скрипнув зубами, с силой бросил фуражку на траву, лег грудью на землю, разбросав ноги и уткнувшись лицом в сгиб локтя, и остался в таком положении» (202).
Данный рассказ, безусловно, напоминает произведение Чехова «Студент», в основе которого также лежит библейская история о предательстве и раскаянии Петра. Правда, в отличие от чеховского рассказа, где внезапно обретенный новый взгляд Ивана Великопольского на историческую жизнь человечества интуитивно и эмоционально оптимистичен, в рассказе Романова мир (художественное пространство и время: прошлое и настоящее) и человек дисгармонично сосуществуют друг с другом.
В данном произведении помимо библейской аллюзии возникает еще одна интерпретация центрального персонажа, которая восходит к мифологическому образу паромщика. Он известен мировой литературе со времен античности. Автор семантически усложняет образ своего персонажа и заставляет обратить наше внимание на еще одну его символическую грань. Романовский персонаж объединяет в себе два начала, два мифа. С одной стороны, это миф о паромщике Фаоне, который был наделен даром внушения