Владимир Набоков и русский символизм

• Автор: Пило Боил ди Путифигари Чечилия
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 174 с.

Оглавление
Введение
Глава I. О «классичности» и «неклассичности» Набокова: история проблемы
Глава II. Специфика изображения пространства в прозе Набокова
II. 1 Замкнутое пространство: «Приглашение на казнь»
11.2 Городское пространство: «Дар»
Глава III. Категория границы в контексте набоковского «двоемирия»
Глава IV. Зеркало в набоковской системе художественных образов
Глава V. Категория прозрачности в творчестве Набокова и в произведениях символистов
V. 1 Прозрачность и свет у Данте
V.2 Категория прозрачности и теория «реалистического символизма» Вяч. Иванова
V.3 Прозрачность как «след других миров» в произведениях Набокова
Заключение
Библиография

Введение
«Я рожден этой эпохой, я вырос в этой атмосфере»1, - писал о Серебряном веке Владимир Набоков Э. Уилсону 4 января 1949 года. Между тем ни в русской эмигрантской критике 1920-1930 гг., ни в первых американских откликах на новые произведения Набокова вопрос о влиянии на его творчество русской культуры начала XX века практически не затрагивался. И лишь в 1980-е годы американскими литературоведами, в первую очередь Д. Б. Джонсоном и В. Е. Александровым, была отмечена тесная связь творчества Набокова с русским символизмом. Речь прежде всего шла о понятиях «двоемирие» и «потусторонность», актуальных для мировосприятия и творчества символистов.
Д. Б. Джонсон, анализируя особенности набоковского «двоемирия», выделил два основных принципа символизма, которые положены также и в основу «эстетической космологии» Набокова: 1) за видимым миром существует более реальный, высший мир; 2) искусство способно отразить истину высшего мира, находящегося за пределами обыденной реальности или мира «теней» в платоновском понимании2.
1 Цит. по: «Звезда». 1996. № П. С. 125.
' Johnson D В Worlds in Regression: Some Novels of Vladimir Nabokov. Ann Arbor. 1985. P. 223. Рус. пер.: Джонсон Д. Б Миры и антимиры Владимира Набокова. СПб.. 201 І.С. 352.

Тема «потусторонности» у Набокова стала предметом, исследования В. Е. Александрова'. Вслед за Верой Набоковой Александров подчеркнул, что эта тема является центральной в творчестве писателя и ее изучение позволит радикально переосмыслить набоковское наследие. По мнению исследователя, три главных аспекта набоковского творчества - метафизика, этика и эстетика - отражают дуалистическую картину мира, веру писателя в существование некой потусторонней реальности, противостоящей обыденному миру и вместе с тем с ним связанной.
Исследования Д. Б. Джонсона и В. Е. Александрова, специально посвященные сопоставительному анализу произведений Набокова с мыслями и творчеством выдающихся представителей Серебряного века4, легли в основу целого направления в набоковедении. Появились работы, в которых освещена связь творчества Набокова с произведениями А. А. Блока, А. Белого, Д. С. Мережковского, Ф. Сологуба5. Эти и другие исследования уже составили более или менее масштабный корпус научной литературы. Обнаружено и изучено большое количество перекличек, скрытых аллюзий, прямых и скрытых
! Alexandrov V. Е. Nabokov’s Otherworld. Princeton; New Jersey, 1991. Рус. пер: Александров В. Е. Набоков и потусторонность: Метафизика, этика, эстетика. СПб.. 1999.
4 Johnson D. В. Belyj and Nabokov: A Comparative Overview // Russian Literature. 1981. № 9. P. 379-402; Alexandrov V. E. Vladimir Nabokov’s Metaphysical Aesthetics in the Context of the Silver Age // Christianity and the Easthern Slavs. Vol. 3: Russian Literature in Modem Times. Berkeley; Los Angeles; L., 1995. P. 201-222.
3 См., например: Аверин Б. В. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции». СПб.. 2003. С. 238-267; Успенская А. В. Мережковский и Набоков // Литературоведческий журнал. 2001. № 15. С. 108-123: Левине Ю. Раковинный гул небытия: (В. Набоков и Ф. Сологуб) // В. В. Набоков: Pro et contra. СПб., 2001. Материалы и исследования о жизни и творчестве В.В. Набокова. Антология. [Т. 2.]. С. 499-519; Сконечная О. «Отчаяние» В. Набокова и «Мелкий бес» Ф. Сологуба: К вопросу о традициях русского символизма в прозе В. В. Набокова 1920-х—1930-х гг. // В. В. Набоков: Pro et contra. [Т. 2.] С. 520-531; Старк В. П. А. А.' Блок в художественных отражениях В. В. Набокова // Набоковский Вестник. СПб., 1999. Вып. 4. С. 53-68; Долинин А. Набоков и Блок // Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб., 2004. С. 331-337.

конца не смиряется с положением узника, хотя все внутри тюрьмы -даже Эммочка, маленькая дочь директора, - знают, что убежать оттуда невозможно. В этой абсолютной уверенности кроется первый намек на «символическую» природу набоковского романа, на не вполне «реальную» сущность крепости; ведь в любой настоящей тюрьме существует возможность побега, пусть и гипотетическая.
Сам Цинциннат прекрасно понимает неосуществимость и бессмысленность своих надежд на побег; тем не менее он не может не подчиниться инстинкту свободы, не реагировать и на бесчисленные ловушки, и на иллюзорные пути бегства, которые вновь и вновь издевательски предлагают ему тюремщики. Эта позиция героя заслуживает особого внимания, поскольку, как нам кажется, может дать ключ к прочтению романа. Инстинкт жизни, инстинкт самосохранения -это ценность, которой нельзя пренебречь; более того, он лежит в основе всех философских размышлений (особенно эсхатологических, то есть связанных с поисками спасения души, искупления). Именно верность этому инстинкту становится отличительной чертой Цинцинната. Он -носитель «жизни» - оказывается в оппозиции к миру «смерти», который удерживает его в заключении.
Открытое пространство становится для Цинцинната непосредственным воплощением его желания свободы - столь же непосредственного, инстинктивного и остро ощущаемого физически; при этом свобода понимается в изначальном смысле как избавление от уз, «выход» из замкнутого пространства: «Цинциннат Ц. почувствовал дикий позыв к свободе, к самой простой, вещественной, вещественноосуществимой свободе» [Р IV, 87].
Один из таких путей к бегству, «вещественный и вещественноосуществимый», предлагают коридоры крепости. При первой же возможности покинуть камеру Цинциннат, влекомый