Общественное мнение и становление внешней политики США в Латинской Америке, 1815-1829

• Автор: Исэров, Андрей Александрович
• Шифр специальности: 07.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 338 с.

Обзор источников
Обзор литературы
ГЛАВА I. “Второе открытие Америки”? Меяеду иллюзиями и скепсисом,
1815-1822
§ 1. Как создавался образ Латинской Америки в США: классический республиканизм
и парадоксы “черной легенды”
§ 2. Энтузиасты и критики "южных братьев", 1815-1821
§ 3. Борьба за помощь, признание и торговлю:
латиноамериканцы в США, 1815-1819
§ 4 Комиссия Блэнда-Грэхема-Родни в Бразилии, Буэнос-Айресе, Чили, 1817-1818....93 § 5 Генри Клей и оппозиция дипломатии Адамса-Монро в Конгрессе, 1818-1821
ГЛАВА II. "Медовый месяц": от признания к Панамскому конгрессу,
1822-1826
§ 1. Соединенные Штаты признают независимость Латинской Америки: дипломатия и
торговые отношения
§ 2. Под эгидой доктрины Монро
§ 3. Спорные вопросы: Техас, Куба, Пуэрто-Рико
§ 4. США и Панамский Конгресс, 1826
ГЛАВА III. От восторга к разочарованию, 1826-1829
§ 1 Достижения и провалы североамериканских дипломатов
§ 2 Граждане США на службе новых государств
§ 3 Латинская Америка на страницах "North American Review": проект
Джареда Спаркса, 1823-1830
§ 4 “Вашингтон” или “Бонапарт” Юга? Боливар в глазах североамериканцев
Заключение
Библиография

История межамериканских отношений окутана в общественном сознании туманом накопившихся за два столетия легенд, домыслов, предрассудков. Зачастую взгляд на нее диктует не трезвый анализ, а эмоции, которые рождают образ либо доброго и сильного северного соседа, несущего свет свободы и демократии в неразвитые страны, либо мощного империалистического хищника, навеки закрепившего зависимое и отсталое состояние региона. Естественное стремление историков обратиться к истокам связей Соединенных Штатов и Латинской Америки, чтобы отыскать зерно будущей драмы, объясняет актуальность темы. Война за независимость испанских колоний совпала с ключевым периодом ранней национальной истории США, что делает задачу исследователя интересной, важной, но и сложной.
Борьба за независимость Латинской Америки завершила черед революций Просвещения. Это была последняя атлантическая революция, совершенная на излете героической эры трансокеанского капитализма Нового времени, последняя "дотелеграфная" война парусников и каперов. Но одновременно те противоречивые события заложили основу будущего, развития Западного полушария.
В первой трети XIX в. Соединенные Штаты стояли в самом начале своего пути от небольшой разрозненной конфедерации к мировой сверхдержаве. После завоевания независимости перед победителями сразу встала задача разработать собственные внешнеполитические принципы, которые бы лучше всего соответствовали большим амбициям и пока еще скромным возможностям молодого государства. Основы доктрины были заложены в Прощальном послании Джорджа Вашингтона (1796) и первой инаугурационной речи Томаса Джефферсона (1801). Расширение торговых связей, обеспечение прав нейтрального мореплавания и свободу торговли не должны были, по мысли отцов-основателей, вести за собой "связывающие союзы" (entangling alliances). Этот ранний изоляционизм подвергся испытанию в годы "второй войны за независимость", когда молодая республика, изменив принципу нейтралитета, поставила под вопрос свое существование как суверенной нации.
После окончания войны с Англией настало время осмысления бурного опыта республики: в период "эры доброго согласия" были разработаны или развиты концепции “естественных границ”, "политического тяготения", программа "Американской системы", наконец, доктрина Монро. Соединенные Штаты приходили к осознанию своего исключительного положения как единственной крупной демократической республики на периферии легитимизма Венской системы и старались понять, в чем состоят их цели. В молодом государстве становление национального самосознания и поиск своего места в мире

шли одновременно и были взаимосвязаны. Следует подчеркнуть, что в ту эпоху ранней республики международная политика волновала граждан США в гораздо большей степени, чем впоследствии, во второй трети - конце XIX в. Разделение государственной политики на внутреннюю и внешнюю здесь не более чем привычная условность.
История США - это во многом история освоения и расширения территории государства. В 1776 г. независимость провозгласили всего 13 штатов, территория которых не выходила за границы Аллеганских гор. Согласно Парижскому мирному договору 1783 г., западная граница только что признанного государства прошла по р. Миссисипи - площадь страны увеличилась более чем вдвое. Становилось ясно: Соединенные Штаты обречены были стать огромной республикой, порывая тем самым с античным политическим идеалом. Дебаты 1810-х - 1820-х гг. о присоединении Техаса и Флориды стали частью широкого спора о национальных интересах США, о том, в каком направлении развиваться стране. Это также спор, как строить отношения с такими разными и по-своему сложными в переговорах империями - могущественной рациональной Англией и слабевшей, зачастую плохо предсказуемой Испанией (а затем и возникшими на месте ее колоний новыми, увы, редко политически устойчивыми латиноамериканскими государствами).
Даже региональные различия не могли еще поколебать веру в континентальное "предназначение" Соединенных Штатов. Становлению секционного противостояния способствовало сочетание в стране различных хозяйственных укладов — от полунатурального хозяйства западной "границы" до капиталистической промышленности Северо-Востока1. Соответственно различались и экономические интересы, например, экспортно ориентированного аграрного Юга и Северо-Востока, чьи промышленные изделия могли найти покупателя только на внутреннем рынке. Казалось бы, в расширении земель должны были быть заинтересованы фермеры быстрорастущего Запада и плантаторы Юга, однако во второй половине 1810-х - 1820-е гг. экспансионизм пользовался поддержкой всех секций. Недаром в те годы одним из самых ярких (и, бесспорно, самым деятельным) сторонником роста территории государства был "классический" новоанглийский пуританин Джон Куинси Адамс. Используя устоявшийся в отечественной американистике иноязычный термин, можно говорить о стойком экспансионистском "консенсусе" в североамериканской политике первой трети XIX вв.
Борьба Латинской Америки за независимость стала для Соединенных Штатов серьезным вызовом, на который необходимо было дать достойный ответ. Даже признав в 1822 г. независимость латиноамериканских стран, США не определились в своем отношении к
1 См.: История США. Т. 1 / Отв. ред. И. II. Болховитинов. М., 1983. С. 222-225; Терехов В. II. От "эры доброго согласия" к "джексоновской демократии" (1816-1828) // Принципы функционирования двухпартийной системы США: история и современные тенденции / Отв. ред. Е. Ф. Язьков. М., 1988. Ч. 1. С. 69-70, 73-74.

Заметим, что антииндейские настроения не были столь выражены, как антиафриканские. Если в индейцах видели на худой конец ленивых и пассивных крестьян, то негров боялись -помня о собственных рабах и гаитянской революции. Но более всего североамериканцы сомневались в качествах смешанных рас — согласно представлениям того времени, потомки разных кровей наследовали не лучшие, а худшие черты предков229. Так, "Southern Patriot" сомневался, что смешанное население Южной Америки готово воспринять дар "хорошо регулируемой свободы"230.
Виргинский "Richmond Enquirer" Томаса Ритчи последовательно поддерживал борьбу Латинской Америки, не упоминая о ее расовом составе. Очевидно, лишено расистских предрассудков было одно из влиятельнейших периодических изданий, выходившее, кстати, в южном Балтиморе, - "Niles' Weekly Register". Его издатель хвалил венесуэльского генерала Паэса (мулата, которого он считал негром), осуждал бразильское рабство и просто восторгался реформами гаитянского вождя Буайе231. Но даже эта газета опасалась негритянской революции на Кубе как потенциальной угрозы стабильности южных штатов232.
Определенную неготовность латиноамериканцев к республиканской независимости вынужденно признавали и они сами. Так, крупный колумбийский политик Педро Гуаль подчеркивал, что испаноамериканским революционерам приходится одновременно сражаться с врагом и учить соотечественников "азбуке свободы". Им следует "подражать добродетелям и любви к Родине [североамериканцев]"233. Анонимный корреспондент из Буэнос-Айреса (возможно, это был Дэвид Кертис Дефорест или кто-то из его круга), убеждая читателей в неизбежности победы революционеров, должен был признаться: "Нашей физической силы, так же как и военных средств, вполне хватает, чтобы разгромить все попытки Испании подчинить страну, но мы не привыкли к самоуправлению и обладаем лишь в крайне недостаточной мере упрямой добродетелью и решительным патриотизмом североамериканцев"234.
Необходимость идейно оправдать восстание против власти метрополии заставляло мыслителей испаноамериканской революции рисовать три века европейского владычества как непрестанный поток насилия, унижений, грабежа и беззакония. Они обратились к хорошо известному арсеналу "черной легенды", о которой мы уже говорили в начале главы.
229 Подробно об этом см.: Johnson J. A Hemisphere Apart... P. 70-73.
230 Southern Patriot. В: National Intelligencer. May 29, 1817.
231 Niles’ Weekly Register. Vol. 13 (November 29, 1817). P. 222; Vol. 21 (September 21, December 29, 1821). P. 64, 273-274. Тж.: Ibid. Vol. 14 (May 9, 1818). P. 189; Vol. 21 (December 29, 1821). P. 273-274; Vol. 29 (February 11, 1826). P. 384.
232 Ibid. Vol. 21 (December I, 1821). P. 223.
233 Педро Гуаль-Уильяму Торнтону, 20 августа, 7 октября 1815 г. - LC. William Thornton Papers. Reel 2.
234 Columbian Centinel. May 15, 1816.